Филострато. Охота Дианы

Роман Бенуа де Сент-Мора в ту эпоху был еще популярен. Он входил в круг досужего чтения неаполитанского общества, тяготевшего ко всему французскому, и считался развлекательной литературой, а не серьезным источником. В качестве последнего прекрасно подходила книга Гвидо делле Колонне, которую не связывали тогда с «Романом о Трое», ошибочно считая написанной ранее. Выбирая чужой сюжет для себя, Боккаччо остановился на этом достаточно сыром материале, вероятно, видя в нем большой потенциал для себя. И не прогадал. Ему удалось создать цельное, до мелочей продуманное повествование, сделав протагониста своим alter ego. «Поэма имеет важное автобиографическое значение, потому что автор любовь своего героя к героине изображает параллельно своей собственной любви к той даме, которую намерен почтить этим сочинением», – пишет английский переводчик «Филострато» Натаниэль Э. Гриффин[14].

Как мы уже говорили, роман открывается прологом-посвящением даме, написанным уже после его завершения. Прологу предшествует эпиграф, объясняющий значение названия, а сразу затем Боккаччо себя называет Филострато, адресуя произведение некоей Филомене. Конечно, имя фиктивное. Как предположил Пьер Джорджо Риччи[15], оно было выбрано в качестве аллюзии на мифологическую Филомелу, которая превратилась в соловья, следовательно, намек на певческий дар адресата. То, что Фьямметта хорошо пела, подтверждает сам Боккаччо в ряде сонетов.

Пролог, важный для понимания замысла, начинается с упоминания «двора любви». Это один из главных элементов куртуазной культуры позднего Средневековья. Знатные юноши и молодые дамы собирались для своеобразной интеллектуальной игры в вопросы и ответы относительно различных любовных казусов. Во Франции наиболее известные «суды любви» практиковались при дворах Алиеноры Аквитанской и Марии Шампанской и были описаны в знаменитом латинском трактате XII века «О любви» Андрея Капеллана. Аналогичные проводились и в Неаполе при дворе просвещенного короля Роберта Анжуйского. Непременный участник «судов», Боккаччо оставил яркое описание их в четвертой книге своего «Филоколо». Но в «Филострато» эта тема служит лишь для экспозиции. Автор обсуждает на диспуте, что предпочтительней: увидеть даму, беседовать с ней или только воображать себе ее. Через осознание своего заблуждения он приходит к истинным страданиям из-за отъезда дамы. Он понимает, что образ, создаваемый поэтическим воображением, не способен заменить реальный, зримый. Уже здесь, может быть невольно, Боккаччо противостоит концепции любви стильновистов и Данте. Его Фьямметта не отстраненная аллегория, не идеал, а женщина из плоти и крови. Ее поэтическое воплощение, Крисеида, по словам Франческо де Санктиса, «сменила Беатриче и Лауру, любовь чувственная любовь платоническую, раньше главным было стремление души улететь на свою родину, на небо, теперь – это радости плоти. Переворот совершился. На смену Данте пришел Боккаччо»[16].

Во второй части пролога сообщается содержание книги и причина, побудившая к ее сочинению.