Finale spiritoso

Как ни странно, слова звучат совершенно нормально, только с легким шипением, словно изнутри выходит пар под давлением. Видимо, меня слышно и другим, поскольку все вскидываются и оборачиваются ко мне.

- Слушайте меня! - повторяю я - и тут до меня доходит, что универсальный транслятор недоступен вместе с остальными внешними модулями моего эффектора. Ну, замечательно! Единственный язык, хранящийся в нулевом кольце моей памяти - Общий моей родной Текиры, лишь крайне отдаленно схожий с катару. Теперь они не поймут меня, а я не пойму их. Ведь хотела же я перенести в нулевое кольцо пару языков, хотя бы кваре с камиссой... Ну, ладно. Чего нет, того нет. Придется выкручиваться так.

- Карина Мураций! - произношу я как можно отчетливее, показывая пальцем на себя. - Карина Мураций!

Эффект превосходит все ожидания. Люди в пестрых одеяниях, одна тумба и одна головопасть падают на песок ничком (головопасть выглядит так, словно пытается встать на макушку). Остальные оживляются и подбираются ко мне поближе. Некоторые начинают говорить наперебой, и в их голосах я улавливаю знакомые интонации всех паллийских языков. Я вскидываю руки ладонями вперед, потом показываю на своё ухо (точнее, в место, где оно должно находиться) и отрицательно качаю головой. Потом взлетаю на гребень бархана и маню всех к себе обеими руками. После некоторого колебания компания из двух десятков особей начинает карабкаться ко мне. Когда первые из них (два гибридных медведя и одна головопасть) достигают гребня, я показываю в сторону оазиса и пальцами изображаю шагающие человеческие ноги. К счастью пространство между нами и пирамидой пусто, атак можно не ожидать. Медведи дружно кивают. Головопасть на такой подвиг не способна из-за анатомии, но она присоединяется к медведям, и вся троица отправляется в указанном направлении. В течение пары минут я отправляю туда всех. Проводив глазами ковыляющую колонну, я перевожу взгляд в ложбину и вижу еще одного гибридного медведя, ошалело озирающегося по сторонам.

Кс-со. Мне так и сидеть на одном месте до скончания веков? Мест-генераторов в окрестностях минимум два десятка, а всего, возможно, сотни и тысячи. И все надо облететь, отовсюду направить народ в оазис... кстати, а дальше что? Ну, соберу я всех в одном месте - а что с ними делать?

Додумать я не успеваю. Что-то смещается в воздухе, и рядом с медведем появляется молодой мужчина в белой набедренной повязке и в полупрозрачном одеянии. Его черты лица хотя и выглядят правильно-кукольными, но страшно мне знакомы. Однако прежде, чем я успеваю его узнать, он поднимает пылающий огнем палаш и точным движением протыкает медведя насквозь. Тот издает тихий визг и рассыпается в воздухе снопом бледных искр. Я вскрикиваю. Мужчина поднимает голову - и я все-таки опознаю его.

Юно Юнару. Бывший оябун террористической группы "Адаути", истребивший несколько десятков бывших королевских чиновников Хёнкона в полном соответствии с названием своей банды. Воспитанник Суоко, от двойной гибели которого та так и не оправилась до конца. Постоянный спутник Фучи в виртуальности Арасиномэ.

Я не успеваю даже рукой пошевелить, как Юно исчезает и появляется рядом. Он что-то говорит (похоже, на катару), но я его не понимаю. Тогда он поднимает палаш и успокаивающе мне улыбается.

Нет, я все-таки не зря носила титул мастера Пути. Я совершенно машинально уклоняюсь от колющего удара и так же машинально провожу бросок, пользуясь его инерцией. Падая, Юно вскрикивает от боли, и лишь сейчас до меня доходит (сегодня я удивительно догадлива, да), что мои пылающие руки не слишком-то приспособлены для мягкой нейтрализации противника. Накидка Юно на плечах и между лопатками обугливается и расползается, однако он тут же ловко, как кошка, кувыркается и вскакивает на ноги. Его лицо перекошено от боли, но он снова заставляет себя успокаивающе улыбнуться. Он опять что-то говорит, показывая на свой палаш, на сей раз на кваре. Я складываю руки перед грудью и извиняющеся кланяюсь, как принято на Могерате. Выпрямившись, я указываю на себя пальцем.

- Карина Мураций, - говорю я.

Глаза Юно расширяются, и он сначала низко кланяется в ответ, а потом начинает быстро тараторить на катару. Мне приходится снова прибегать к пантомиме. Он на мгновение задумывается, потом понимающе кивает, тыкает пальцем в клинок и произносит несколько слов на разных языках. Одно из них я разбираю: гэндзицу. ‘Реальность’ на катару, одно из немногих слов, застрявших в моей натуральной памяти.