Финальная шестерка

– Волна выглядела как стофутовой вышины кобра, готовая нанести удар. Когда я ее увидела, было поздно – она уже унесла в море моих и всех прочих, кто был на пляже. Я бросилась за ними. Отчим хотел меня удержать – ему-то смелости не хватило, – но я вырвалась. Прибегаю и вижу груды тел в воде, а перевернутые лодки бьют их и давят. Хотела бы забыть это и не могу… не могу.

– Мне так жаль. Так жаль. – Обнимаю ее и плачу сама. Все внутри сжимается, как представишь, что пережила Саки. Мы ужасались, глядя на это цунами в выпусках новостей, а назавтра о нем забыли. При глобальном потеплении катастрофы, не затрагивающие тебя напрямую, перестают ужасать.

Думая о Саки, Лео, Цзяне, я начинаю видеть миссию «Европа» несколько в другом свете. Может, это и правда выход, но слепая вера не для меня. Я слишком хорошо знаю, что может нас ждать на Европе.

– Что с тобой было потом? – спрашиваю я, вытирая глаза.

– Пришлось остаться с пьяной скотиной – я ведь несовершеннолетняя, и своих денег у меня нет. Думала, потерплю пару месяцев, а потом в университет уеду. Но универ тоже затопило, как выяснилось.

– Значит, тебе вот только теперь удалось выбраться?

– Да, и назад я не вернусь. Ни за что. Войду в финальную шестерку или умру.

– Я тебя понимаю.

Обессиленная Саки склоняет голову мне на плечо. Лоб у нее горячий.

– Тебе нехорошо, Саки?

– Что уж тут хорошего.

– Я к тому, что ты вся горишь. Надо позвать медсестру…

– Когда посплю, станет лучше. – Саки снова забирается под одеяло. – Не зови никого, ладно?

– Как скажешь. Давай хоть холодный компресс тебе сделаю.

Накидываю кофту поверх пижамы и хочу выйти, но у самой двери Саки окликает меня.

– Спасибо тебе. Ты настоящий друг, а я вот просто по-свински себя вела. Боялась, наверно, подружиться с соперницей.

– Ну что ты, я все понимаю. Можешь смело рассчитывать на меня.

Утром Саки встает все такая же бледная, и на руке у нее красная сыпь. Что делать-то?

– Саки, это серьезно. Пожалуйста, сходим к сестре.

– Нельзя, меня забракуют из-за болезни. Потерплю до вечера, может, само пройдет.

Не догадывается, в чем дело, или просто не хочет знать? Может, она согласится пойти к сестре Уотсон, если поделиться с ней моей версией? Но я молчу, чтобы не напрягать ее еще больше. Намазываю ей веки тональным кремом, помогаю надеть под форменную рубашку майку с длинными рукавами, веду под руку в столовую. Она спотыкается на каждом шагу.

– Что, голова кружится?

Она кивает.

– Саки, пожалуйста!

– Нет. Ты же знаешь, я не могу вернуться домой.

– Ладно, только не отходи от меня.

Она сжимает мою руку.

– Спасибо.

Становимся в очередь. Заказываю завтрак себе и ей, выбирая блюда, где протеина побольше. Наши товарищи за столом расспрашивают Ларк о ее астронавтском прошлом, и я надеюсь, что мы останемся незамеченными, но тут Лео перегибается ко мне и шепчет:

– Что это с ней?

Мы с ним сидим на дальнем конце, другие вряд ли услышат, но можно ли ему доверять? Саки с великими усилиями возит ложкой в овсянке – она рядом и в то же время где-то не здесь.

– Я же вижу, Наоми. Можешь не говорить, я просто помочь хотел.

Помощь очень бы мне пригодилась. Нагибаюсь, в свою очередь, к нему через стол и говорю еле слышно:

– По-моему, это реакция на РСБ, только никому больше не говори.

– Но ей же плохо!

– Я ее уговаривала к сестре пойти – бесполезно. Давай пока помолчим. Не хочу подрывать ее шансы на выход в финал.

Послушайте только. Будь здесь мой брат, он напомнил бы, что Саки будет только лучше, если она останется на Земле. Но я, зная, что пришлось испытать ей и многим другим ребятам, уже ни в чем не уверена.

Этим утром нас ведут в барокамеру, сделанную целиком изо льда. Похоже на и́глу, но внутри ничего, кроме оранжевых конусов и ледяных кубиков, составленных в пирамиды. Ларк перед входом раздает нам теплые куртки – может, от холода лихорадка Саки пройдет?

– Что с ней? – громко осведомляется Беккет, глядя, как она цепляется за меня.

– Просто не выспалась.

В камере нас ждет инструктор по дайвингу лейтенант Барнс, тоже тепло одетый.

– Здесь воспроизведены условия, с которыми столкнется финальная шестерка при высадке на Европу.

Все взволнованы. Катя кружится на льду (у нее это получается изящно даже в кроссовках) и шепчет Ашеру:

– Прямо как дома.

– Перед любой экспедицией, – продолжает лейтенант, – астронавты тренируются трижды в неделю по два часа, чтобы подготовить свой организм к определенным физическим переменам. Кроме обычной физподготовки они часто проходят полосу препятствий военного образца и занимаются в барокамерах, которые для них готовят наши ученые. В вашем случае, когда в короткий промежуток надо втиснуть максимальное количество тренировок, мы решили убить сразу двух зайцев и совместить полосу препятствий с ледяной средой планеты Европа.

Мы с Саки нервно переглядываемся: нечего сказать, подходящий момент для такой тренировки.