Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы

После завершения лекций по макроэкономике нас ждала Южная Африка. Это была моя вторая поездка, и я уверена, не последняя. В первый раз я была там в командировке по делам KPEY совершенно одна и сильно напуганная инструкциями по безопасности. Во второй раз нас было много, охрану обеспечивал университет Претории, но из-за беременности самые интересные развлечения (коктейли и шашлыки на природе, сафари и экскурсии в тауншипы [69] ) оказались мне недоступны. Пришлось довольствоваться лекциями в университете, музеями, визитами в крупные корпорации и отдыхом в спа.

В 1994 году пал апартеид, и к власти в ЮАР пришло местное правительство. Как мне объяснили, почти сразу же белые семьи покинули центр Йоханнесбурга, переехали жить за город. Все, кому было что терять и охранять, окружили свои поселения и офисы колючей проволокой и проводами под напряжением.

Во время моего первого визита, в 2007 году, офис KPEY больше походил на тюрьму. По улицам города белые люди не ходили, а передвигались на машинах от одной подземной парковки к другой. Многие из моих коллег не бывали в центре Йоханнесбурга с 1993 года. Несмотря на все это, ЮАР показалась мне тогда очень романтичным местом. ВЕЕ [70] только анонсировали, и никто не мог предположить, как же эта программа будет реализовываться. Один из клиентов KPEY , африканский филиал немецкой компании, попросил помочь организовать работу с учетом новых требований законодательства. В скором времени примерно половина собственности крупных предприятий и столько же руководящих позиций всех уровней должны были принадлежать представителям «черной экономики». В то время владельцы бизнеса еще только задавались вопросом, где взять квалифицированный персонал из числа коренных жителей, чтобы выполнить эти требования и не лишиться лицензии, и по какой цене передавать акции и опционы, если понятно, что серьезных денег у потенциальных покупателей нет.

В конце 2010 года, когда я приехала во второй раз, ВЕЕ действовал, можно сказать, на сто двадцать процентов, за его неисполнение грозили очень серьезные санкции. Объявления о приеме на работу начинались с заголовка Affirmative Action . Это означает, что кандидат должен быть чернокожим, желательно женщиной, а еще лучше инвалидом. Здоровым белым мужчинам найти работу было очень сложно, а руководящую – практически невозможно. Многие белые семьи уехали в Англию или Австралию. Чтобы выполнить требование закона о равномерном представительстве всех рас и меньшинств в руководстве компаний, специально для коренного населения создали множество отделов и департаментов по «связям с общественностью» или по «контактам с персоналом» и в каждый назначили по нескольку вице-президентов и директоров. Во многих компаниях ситуация напоминала фарс, ведь, стоит такому работнику чему-нибудь научиться, даже просто выучить грамоту, его сразу же сманивали в соседнюю фирму на более высокую должность, чтобы соблюсти закон.

Кстати, проблема неграмотности – совсем не преувеличение. Несколько раз водители нашего автобуса не могли сориентироваться по карте, пропускали нужный поворот, сворачивали не туда. Представитель университета сначала не понимала, в чем дело, но потом выяснила, что они просто не умеют читать. Водители, конечно, ни за что не признавались и говорили, что карта непонятная. Во время продолжительных поездок нам пришлось устраивать штурманское дежурство, следить за картой и давать указания, куда ехать. Не дай бог здесь еще и пилотов самолетов начнут набирать по расовому признаку.