Финиас Финн, Ирландский член парламента

Я долженъ просить моихъ читателей, чтобы эти послѣднія слова не привели ихъ къ ошибочному заключенію. Они не должны предполагать, чтобы лэди Лора Кеннеди, недавно вышедшая замужъ, питала виновную страсть къ молодому человѣку, любившему ее. Хотя вѣроятно она часто думала о Финіасѣ Финнѣ послѣ своего замужества, мысли ея были не такого рода, чтобы разстроить ея спокойствіе. Ей не приходило въ голову даже подумать, чтобы она смотрѣла на него съ чувствомъ оскорбительнымъ для ея мужа. Она возненавидѣла бы себя, еслибы подобная мысль пришла ей въ голову. Она гордилась тѣмъ, что она женщина съ чистыми и высокими правилами, такъ остерегавшаяся, что почти не подвергалась опасности попасть на тѣ скалы, на которыхъ разрушилось счастье другихъ женщинъ. Она гордилась этимъ, а потомъ осуждала себя за свою гордость. Но хотя она осуждала себя, ей не приходило въ голову подумать, что опасность такого крушенія можетъ существовать для нея. Она оттолкнула отъ себя мысль о любви, какъ только примѣтила, что Финіасъ чувствуетъ къ ней болѣе чѣмъ дружбу, и приняла предложеніе Кеннеди съ убѣжденіемъ, что, поступая такимъ образомъ, она устроиваетъ счастье свое и всѣхъ окружающихъ ее. Она находила положеніе свое очень пріятнымъ, когда Финіасъ стоялъ съ нею въ Лофлинтерѣ и говорилъ ей о надеждахъ, которымъ онъ осмѣливался предаваться. А когда онъ осмѣлился поцѣловать ее, она безъ труда простила ему, говоря себѣ, что это будетъ альфой и омегой въ романѣ ея жизни. Она не считала себя обязанной разсказать Кеннеди о томъ, что случилось — но чувствовала, что едвали бы онъ разсердился, еслибъ ему было сказано. А она часто думала о своемъ обожателѣ и объ его любви — говоря себѣ, что и она также имѣла обожателя, несмотря на своего мужа съ этой точки зрѣнія; но ея мысли не пугали ее, какъ пугали бы виновныя мысли. Съ ней случился пріятный романъ и онъ прошелъ. И этотъ человѣкъ будетъ ея другомъ, но особенно другомъ ея мужа. Она станетъ заботиться, чтобы жизнь его была успѣшна — особенно будетъ заботиться ея мужъ. Ей было очень пріятно знать, что ея мужу нравился этотъ человѣкъ. И этотъ человѣкъ женится и жена этого человѣка будетъ ея другомъ. Все это было очень чисто и очень пріятно. Теперь въ головѣ ея промелькнула мысль, что этотъ человѣкъ былъ влюбленъ въ другую женщину — и ей было это непріятно.

Но она не испугалась за себя, не поняла тотчасъ опасности своего положенія. Она только думала о вѣроломствѣ мужчинъ. Если, какъ она подозрѣвала, Финіасъ Финнъ дѣйствительно передалъ свою любовь Вайолетъ Эффингамъ, какъ малоцѣнна была любовь такого человѣка! Ей не пришло въ голову въ эту минуту, что и она также передала свою любовь Роберту Кеннеди, а если не это, то сдѣлала еще хуже. Но она помнила, что осенью этотъ юный Фебъ между мужчинами отвернулся отъ нея на горѣ, чтобы скрыть отъ нея тоску своего сердца, когда узналъ, что она будетъ женою другого; и вотъ теперь, еще не прошла зима, онъ не могъ скрыть отъ нея, что его сердце было отдано другой! Она сообразила, перечла обстоятельства и удостовѣрилась, что Финіасъ не могъ даже видѣться съ Вайолетъ Эффингамъ послѣ того, какъ стоялъ съ ней вдвоемъ на горѣ. Какъ фальшивы мужчины! Какъ они фальшивы и какъ слабодушны!

«Чильтернъ и Вайолетъ Эффингамъ!» говорилъ себѣ Финіасъ, уходя съ Гросвенорской площади. «Справедливо ли жертвовать ею потому, что она богата, такъ привлекательна и очаровательна, что лордъ Брендфордъ готовъ даже принять своего сына для того, чтобы принять также такую невѣстку?»

Финіасу нравился лордъ Чильтернъ; онъ видѣлъ, или ему казалось, будто онъ видѣлъ, прекрасныя вещи въ немъ, онъ ожидалъ его исправленія, надѣясь можетъ быть, что и онъ будетъ участвовать въ этомъ добромъ дѣлѣ. Но онъ не находилъ справедливымъ жертвовать Вайолетъ Эффингамъ для такого добраго дѣла. Если миссъ Эффингамъ отказала лорду Чильтерну два раза, конечно этого должно быть достаточно. Ему еще не приходило въ голову, что любовь такой дѣвушки, какъ Вайолетъ, была бы великимъ сокровищемъ — для него самого. Онъ же все еще былъ влюбленъ — безнадежно влюбленъ въ лэди Лору Кеннеди!

Глава XVIII. Тёрнбёлль

Въ среду вечеромъ засѣданія въ Парламентѣ не было; въ семь часовъ Финіасъ пришелъ къ Монку первый и засталъ его одного въ столовой.

— Я занимаю должность буфетчика, сказалъ Монкъ, держа въ рукѣ пару графиновъ и ставя ихъ къ огню. — Но я кончилъ и теперь мы пойдемъ наверхъ принять приличнымъ образомъ великихъ людей.

— Извините, что я пришелъ слишкомъ рано, сказалъ Финнъ.

— Ни одной минутой. Теперь ровно семь часовъ, это я опоздалъ. Но не думайте, будто мнѣ стыдно, что меня застали разливающимъ мое собственное вино. Я помню, лордъ Пальмерстонъ говорилъ въ какомъ-то комитетѣ лѣтъ шесть тому назадъ, что англійскому министру неприлично, чтобы дверь его передней отворяла служанка, а не слуга. Теперь я англійскій министръ, а у меня служанка отворяетъ парадную дверь и я принужденъ самъ смотрѣть за своимъ виномъ. Желалъ бы я знать, неприлично ли это? Мнѣ не хотѣлось бы оскорблять британскую конституцію.