Финиш

Его пьянство беспокоило бы меня сильнее, если бы Тобиас не ухаживал так внимательно за своим телом. Пока я ему позволяю из-за признания. Алкоголь дает ему забыть о том, что его мучает, успокаивает и помогает уснуть, что в последнее время он делает все реже и реже.

Если бы Тобиас все рассказал, я бы смогла облегчить его страдания. Он бы сдержал данные мне обещания, но он не рассказывает и, скорее всего, не сделает этого вовсе.

Теперь наши зоркие птицы становятся неугомоннее, часто обедают в кафе, провожают до машины, а несколько дней назад начали сопровождать меня, пока я бегаю по всяким делам. Они в режиме повышенной готовности, и я знаю причину. Они взволнованы так же сильно, как их начальник.

Меня это раздражает, а Тобиас продолжает прятаться за нашим перемирием, чтобы не говорить правду.

Вовсе нетрудно держаться отстраненной, когда обман становится настолько беспардонным.

Тайны нас разлучили, и я не сомневаюсь, что это произойдет снова, если я им позволю.

Но пока он готовит свою Стаю, натаскивает их, принимаю пару решений. Я должна заставить его покориться, чтобы у нас больше не осталось недомолвок.

Только это полностью нас исцелит.

А до тех пор я не перестану добиваться от него правды.

Уж в этом я не дам слабину. Не дрогну, как бы он ни умолял меня поцелуями и взглядами.

Несмотря на то, что наше перемирие в силе, что мы становимся ближе, чем раньше, ситуация патовая.

Я не дам ему доступа к тому, чего он так отчаянно хочет, пока Тобиас не восстановит мое доверие полностью.

Это война. Я больше не борюсь за правду – я устанавливаю границы на будущее. Сейчас я полна решимости сломить своего короля прежде, чем он сломит меня.

Глава 33

Тобиас

Тридцать три года

Она нависает надо мной, смотря голубыми, как океан, глазами. У окружающей нас высокой травы кружат светлячки, а в просвете между деревьями видна луна. По рукам расползается тепло, и они становятся настолько тяжелыми, что я не могу пошевелить ни пальцем. От этого убаюкивающего ощущения я готов снова провалиться во тьму, но все же изо всех сил пытаюсь оставаться в сознании, потому что она здесь, со мной: что-то шепчет, целует меня. Ее присутствие успокаивает, приносит утешение, какого я прежде никогда не испытывал. Сделав над собой усилие и пытаясь оставаться с ней, все равно не слышу ее шепота. Луна за ее спиной светит ярче, высоко поднявшись над деревьями. Сесилия снова шевелит губами, потянувшись ко мне, но я не могу разобрать слов. Теперь над нами висит зловещий шар ослепительнее солнца и грозит забрать ее с собой.

Бип. Бип. Бип.

– Не уходи, – умоляю, противясь этому теплу, и протягиваю руку, чтобы ласково провести по ее лицу. Она недоуменно наклоняет голову, на миг исчезнув, когда всепоглощающий свет снова заслоняет мне обзор.

Бип. Бип. Бип.

Вдалеке из-за деревьев раздается голос, но он принадлежит не ей.

– Крепись, мужик. Ну же, Ти.

Здесь, рядом с ней, мне ничто не угрожает, ее темно-голубые глаза уговаривают меня остаться, совсем ненадолго. Но надо мной зловеще висит луна, и теперь ее облик меркнет, хотя она все так же улыбается и что-то мне шепчет. Зову ее, умоляя еще о нескольких минутах, но мужчина издевательски улыбается и предательски лишает меня возможности смотреть на нее. Потеряв ее из виду, кричу, а луна сияет все ярче и ярче, ослепив так, что перед глазами стоит только одно светило.

Внезапно лунный свет окутывает меня, обжигая глаза, и меня охватывает боль. Боль из-за ее потери затмевает собой все.

Ее больше нет.

– Очнулся. – Лицо молодой женщины загораживает яркий свет, но это не ее лицо.

– Се… – хрипло умоляю я, но в горле так пересохло, что не могу произнести ни слова.

– С ней все хорошо, мужик. – Я узнаю этот голос, и мое плечо сжимает мужская рука. – Клянусь. Мы ее защитим. С ней все в порядке. – Тайлер. Когда он встает надо мной, его находящееся в тени лицо становится четче, и я вижу в его глазах беспокойство. – Не сопротивляйся. Не сопротивляйся, друг. Пусть они занимаются своим делом. – Он резко переводит взгляд на женщину, которая не является ею. Она не Сесилия.

Разозлившись, борюсь с ним. Мне нужно вернуться к ней.

– Tres… – На языке привкус меди, не могу выдавить ни слова. У Тайлера вырывается ругательство, а в голове у меня мелькает воспоминание: я бегу по тротуару, а Эдди Веддер поет о солнце на чужом небе. Я только что потерял все, что было важно на моем небосводе. Солнце, луну, каждую чертову звезду. Я хочу вернуть луну, даже если она глумится надо мной, но для меня это неважно, потому что так хотя бы буду рядом с ней. Но я не с ней…

Я бежал. Бежал, когда…

Резко прихожу в себя, чувствуя, будто в меня врезался грузовой поезд, и возвращаюсь в реальность. Тайлер стоит надо мной, пригвождая рукой к койке, а девушка пытается успокоить. Но она не Сесилия.

Сесилии здесь не было.

Ее здесь никогда и не было.

От этой истины жжет в глазах, и я закрываю их, чувствуя, как из меня струится безумный гнев. Беззвучно кричу.

Эти пули меня подвели.