Финишер

— Отлично. Я не хочу, чтобы со мной делились, — кивнула она и вскинула руки. — Но они этого не знают. Не с тем, как ты себя ведешь. Со мной уже кто-то флиртовал… — он крепче сжал ее подбородок, — И если ты не дашь понять, что я занята, думаю, ситуация только обострится, я ведь такая неотразимая и все такое. Кто-то может даже рискнуть твоим гневом и украсть меня, словно мы в каком-то криминальном фильме…

Прежде чем она поняла, что происходит, она была поднята и перекинута через его плечо, ее мир перевернулся вверх дном, кровь прилила к голове, леггинсы натянулись на заднице, когда его ладонь накрыла ее.

— Заговорите с моей женой, вы трупы, — холодно объявил он.

Данте свистнул вдалеке, и Зефир покраснела. Это было самое «я Тарзан, ты Джейн» из всего, что она когда-либо видела в своей жизни. Она была настолько захвачена, насколько это вообще возможно.

Он объявил мужчинам, задержавшимся, и просто отнес ее в их комнату, чтобы она готовилась к свадьбе. После этого Зефир замолчала, довольная тем, что его собственническая жилка все еще существовала где-то в глубине души, и хотя он был холоден, она не оставила его равнодушным. Если последние 24 часа были хоть каким-то показателем, ей предстоял долгий, долгий путь. Но сегодняшний день начался с победы, и она это приняла.

Счастливая, как моллюск, она повисла у него на плече, когда он уносил ее.

***

Свадьба Данте и Амары была прекрасной. Не только обстановка и сам день, но и пара. Она даже не знала их, но плакала, когда Амара вышла к ним с маленькой Темпест на бедре. Зефир смотрела на то, как Данте смотрит на нее, и любовь в его взгляде была такой сильной, что напомнила ей о давнем времени, когда мужчина на ее стороне смотрел на нее так же. И это был не только Данте, но и тот опасный мужчина, смотрящий на девушку в очках рядом с Амарой. Что, черт возьми, эти ребята здесь едят? Ей нужно разлить эту любовь по бутылкам. Может, она сможет продать ее на черном рынке и стать владычицей мафии. Владычицей? Это вообще слово? Должно быть, да. Она подумала, будет ли ее муж когда-нибудь снова так смотреть на нее, и это заставило ее всхлипнуть.

Он молча протянул ей салфетку, сидя в белой официальной рубашке, которую, она была уверена, он сшил на заказ, потому что они никак не могли сделать ее по его размеру. Рубашка была расстегнута у воротника, ткань натянута на груди, а пиджак темно-синего цвета закрывал все остальное. Его короткая борода была подстрижена, волосы убраны назад, и, черт, он так хорошо привел себя в порядок. Зачем у него в кармане были салфетки, она не знала, но Зефир приняла их, высморкавшись так деликатно, как только могла.

— Ты много плачешь, — молодой голос с ее стороны заставил ее посмотреть на мальчика с голубыми глазами, который только что сел рядом с ней.

Ему было около десяти, но по тому, как он изучал ее, казалось, что он старше.

Зефир вытерла нос салфеткой.

— Я эмоциональная девочка.

Мальчик продолжал пристально смотреть на нее, что для его возраста было неестественно.

— Как ты это делаешь? Плачешь?

Зефир сосредоточилась на своем маленьком спутнике, заинтригованная его вопросом.

— Я просто чувствую это, и слезы выходят наружу. Ты не плачешь?

Мальчик покачал головой.

Проклятье.

— А ты хочешь?

Он кивнул.

Бедный ребенок.

— Вот что я тебе скажу, — она наклонилась ближе к нему, шепча. — Я буду плакать за тебя, чтобы тебе не пришлось тратить свои слезы. Что скажешь?

Он моргнул, его нога беспокойно задвигалась вверх-вниз.

— Кто-то другой может поплакать за меня?

Это странный вопрос. Прежде чем она успела ответить, пришла бабушка Темпест и забрала мальчика.

— Пойдем, Ксандер. Мы должны сесть впереди.

Мальчик ушел на передний план, а Зефир повернулась к свадьбе, на мгновение отвлекаясь на размышления о том, в какой мир она попала, где маленькие дети не умеют плакать. Это напомнило ей о том, как она впервые увидела Альфу, ревущего от боли, вызванной потерей матери. Она смотрела на него сейчас, сидящего неподвижно с неизменным хмурым выражением лица, и ей стало интересно, убил ли этот мир того мальчика полностью или он все еще существует где-то внутри одноглазого зверя, в которого он превратился.

Глава 11

Альфа

Его новая жена выводила его из себя.

С того утра на свадьбе, когда она подстрекала его к реакции, на ее лице было выражение самодовольства, и это отчасти забавляло, отчасти восхищало, а в основном раздражало.

В тот вечер он держался от нее подальше, оставшись в другой комнате особняка Данте после того, как ввел Тристана, Данте и их партнеров в курс дела. Особенно любопытной была партнерша Тристана — Морана. Она практически выкопала его жизнь и пересказала ее без обиняков, и у него возникло ощущение, что она его опасается. Не то чтобы он винил ее. Тристан тоже его не особенно любил. Но Данте и Амара, похоже, представляли взаимный интерес, и его это устраивало. Он все равно рядом со своим братом, который казался довольно крутым человеком, и он прекрасно обращался с ножами, что Альфа уважал.