Финли Донован избавляется от проблем

Я встала на колени рядом с ней, судорожно разгребая землю вдоль длинной джинсовой штанины. В глаза бросился краешек логотипа «Найк».

– Не было. – Я подавила приступ тошноты. – И на нем точно не было кроссовок.

– Тогда кто это, черт возьми?

– Не знаю, но точно не Харрис. – Я осторожно похлопала по карманам джинсов в поисках бумажника, но в карманах ничего не было. Стараясь держать нос подальше от запаха, я попыталась очистить от земли лицо мертвеца. Тошнота снова подкатила к горлу. – О! О нет. – Я зарылась носом в рукав.

– Что там? – спросила Ника, подбираясь ближе, чтобы посмотреть.

Мутно-белые глаза мужчины были широко открыты. Бледная кожа обвисла, приобретя отвратительный серый оттенок, а в уголках синих губ застряла земля. На его виске темнела фиолетовая дыра.

– Кажется, ему прострелили голову.

Ника резко замерла. Она медленно посмотрела вниз, разгребая землю возле своих коленей.

– Финли? – Она смахнула горсть земли в сторону, матерясь на испанском. Ее голос дрожал, когда она добавила: – Мне неприятно говорить тебе об этом, но здесь еще одна пара обуви. И я уверена, что это тоже не туфли Харриса.

Я поднялась, земля под ногами проваливалась.

Запах становился все сильнее. Глаза заслезились, когда мы откопали еще две пары обуви. Ник был прав. Феликс использовал ферму Стивена в деловых целях. Как свалку для трупов.

– И как нам искать Харриса в таком бардаке?

– Не знаю. – Ника была готова удариться в панику. Ее фонарик метнулся к моему лицу.

– Направь эту штуку вниз, – огрызнулась я, прикрывая глаза. – Я ничего не вижу.

– Что направить вниз? Я ничего не на… – Она как-то неестественно оборвала фразу. Я приложила руку козырьком ко лбу, интенсивно моргая, но все равно не смогла разглядеть ее лица. – Это не фонарик, – судорожно прошептала она. – Кто-то едет!

Мы пригнулись и попытались выглянуть из ямы; ботинки мертвецов впились в наши голени. По гравийке в нашу сторону двигались фары. Фары были квадратными и широко расставленными – из тех, что не хочется видеть в зеркале заднего вида ночью.

– Вот дерьмо! Кажется, это Ник. – Я должна была догадаться, что он будет следить за фермой. Он никак не мог остаться в стороне и позволить кому-то другому взять на себя расследование, когда оно уже почти было закончено. Он наверняка видел, как мы подъезжали. Вероятно, он подождал, пока мы откопаем все улики, и уж затем примчался, чтобы поймать нас. Надеюсь, он не вызвал подкрепление.

– Что будем делать? – прохрипела Вероника, когда машина Ника медленно остановилась рядом с машиной Рамона. Она зловеще работала на холостом ходу, выхлопные газы клубились над нами, как дым, фары были направлены прямо на нас.

– Прятаться нет смысла. – Вот и все. Из ямы, которую мы вырыли сами, не было никакого способа выбраться без наручников и приговора. – Он знает машину Рамона. Он уже знает, что мы здесь. Я должна сдаться. Все объяснить. Скажу ему, что все это была моя идея.

Ника зашипела, протестуя, и схватила меня за локоть, когда я попыталась подняться на ноги. Я бросила лопату, показав, что я сдаюсь, одной рукой прикрывая глаза от слепящего света фар.

Ника встала рядом со мной, ее рука дрожала, когда она воткнула лопату в землю. Подняв руки, мы ждали, когда Ник выйдет из машины и арестует нас.

Дверь машины открылась. Он оставил двигатель включенным, выхлопные газы прогоняли запах гниющих тел; ботинки захрустели по гравию, когда он медленно двинулся в нашу сторону. Он встал между нами и машиной – силуэт между двумя полосами света – и потянулся в левый карман.

Наверное, за наручниками.

Щелкнуло колесико зажигалки. Еще раз.

Я опустила руку, моргая от света фар, а пламя то разгоралось, то гасло. Красная вишенка сигареты Ника светилась ярче, когда он затягивался.

– Я не знала, что Ник курит, – прошептала Вероника.

– Он не курит, – мой голос сорвался.

Ника тесно прижалась к моему боку. Мужчина выдохнул длинную белую струю, которая растаяла в ярком сиянии фар и выхлопных газов. Объемная куртка искажала очертания верхней части его тела. Но мое внимание привлекли его ноги, расставленные на ширину плеч против света. Они были крепче, чем у Ника, – два массивных ствола дерева, вырастающих из земли. Мой взгляд поднялся по ним и остановился – длина его правой руки смущала, она была подозрительно длиннее левой, державшей сигарету.

– Финли?

Ника схватила меня за руку, когда свет выхватил ствол пистолета. Мое сердце замерло, когда мужчина направил его на меня.

– Я все могу объяснить… – пролепетала я, надеясь, что этот коп, на которого я смотрю, знает мою сестру, или что его можно подкупить автографом. Оружие издало тихий щелчок, и я замолчала. Нацелив на нас пистолет, коп подошел к яме, свет падал сзади, и лица было не разглядеть в темноте.

– Вылезайте. – Голос был низким и грубым, обрывисто-сухим, как скрежет его зажигалки.

– Разве вы не должны были зачитать нам наши права?

– Я сказал, вылезайте!

Ника вцепилась мне в руку. На дрожащих ногах мы вылезли из ямы, держась друг за друга для равновесия.

– Повернитесь, – потребовал он.