Финляндия: государство из царской пробирки

Тем не менее финские войска в составе российских вооружённых сил всё-таки появились. Начало им положили созданные в 1812 году три егерских полка. В дальнейшем укомплектованные уроженцами Финляндии части и подразделения подвергались неоднократным переформированиям. Постоянно существовал лишь лейб-гвардии Финский стрелковый батальон[317]. Как и обещал Александр I, в финских войсках служили исключительно добровольцы. С 1812 по 1854 год их численность колебалась от 1600 до 4500 человек[318].

Впрочем, помимо заботы о благосостоянии своих финских подданных, император попросту не слишком доверял местным жителям, считая, что «национальное вооружение может иметь нежелательные последствия»[319]. Как ни странно, на гораздо более враждебных к России поляков подобные опасения не распространялись, за что российские власти вскоре и поплатились.

Что же касается жителей Финляндии, то недоверие к ним было напрасным. Зачисленные в финские части добровольцы честно выполняли свой воинский долг перед Россией. Кроме того, в царствование Николая I был предпринят ряд мер по сближению финских войск с русской армией. Так, в 1829 году предписано было выбирать в финских батальонах 12 унтер-офицеров и определять их на год в русские воинские части, расположенные преимущественно в Свеаборге, для изучения разговорного русского языка. В том же году император повелел ввести в финских батальонах русские командные слова[320].

Известно, что армия является слепком общества, отражающим как лучшие, так и худшие его черты. Как отмечает М. М. Бородкин,

«пьянство среди финских солдат являлось очень распространённым и бороться с этим губительным пороком не имелось надлежащих средств»[321].

В 1831 году лейб-гвардии Финский стрелковый батальон принял участие в усмирении бунтующей польской шляхты, за что 6 (18) декабря ему было пожаловано Георгиевское знамя. В 1849 году в составе русской гвардии батальон был отправлен подавлять революцию в Венгрии, в 1877–1878 гг. он участвовал в русско-турецкой войне[322].

Помимо войск Великого княжества, честолюбивые молодые финляндцы поступали на службу и непосредственно в русскую армию, где многие из них сделали блестящую карьеру:

«Военная служба в Империи была заманчива и рисовалась блестящей. В одно время было в большой моде, чтобы студенты знатнейшего происхождения, которые в течение нескольких лет развивали величайшее щегольство на улицах, надевали на себя грубую серую шинель и через полгода выступали в обновлённом блеске с русскими эполетами. Наплыв в русскую военную службу до конца 1850 г. был очень значителен. Был период, когда насчитывалось до 750 финляндцев, служивших офицерами в русских полках»[323].

Всего же за время существования Великого княжества на офицерских должностях в русской армии успело послужить свыше 3000 финляндцев. 300 из них достигли генеральских и 67 — адмиральских чинов. В середине XIX века каждый пятый финляндский дворянин служил офицером в России[324].

Финансовая система Финляндии была практически независимой от общероссийской. С самого начала Великое княжество представляло собой особую таможенную область с отдельным таможенным управлением. При этом финляндская таможенная политика резко отличалась от имперской, и с течением времени эта разница всё более усиливалась[325]. Что касается налогов и вообще денежных средств Великого княжества, то император Александр I объявил, что они будут употребляться только на нужды самой страны[326]. Едва ли не единственным, что связывало Финляндию с Россией в сфере финансов, был рубль в качестве денежной единицы[327].

Императорские милости сыпались на вновь покорённый край как из рога изобилия. Финляндия не знала отказов в своих просьбах. А просьб этих было так много, что перешедший на русскую службу Густав Мауриц Армфельт назвал свою родину «гнездом попрошаек»[328].

Давнишним злом, от которого страдало население Финляндии, являлось пьянство. Когда в середине 1820-х годов назначенный генерал-губернатором Великого княжества А. А. Закревский, объезжая край, посетил город Торнео, то в своих записях он был вынужден с прискорбием констатировать:

«В Торнео жители много пьют, не ходят в церковь и пасторы весьма плохи»[329].

«Пили везде и всюду. В иных местностях жалованье батракам и служащим уплачивалось водкою; даже женщины и дети находились на широкой дороге к регулярному пьянству»[330].

В 1828 году, посетив ряд финляндских губерний и заметив возраставшее среди населения пьянство, Закревский испросил у государя позволения поставить это важное дело на «неукоснительное рассмотрение Сената»[331].