Читаем Финляндия. Творимый ландшафт полностью

Финляндия. Творимый ландшафт

Книга историка искусств Екатерины Андреевой посвящена нескольким явлениям финской культуры. Автор исследует росписи в средневековых церквях, рассказывает о поместьях XVII–XIX веков и подробно останавливается на произведениях гения финской и мировой архитектуры ХХ века Алвара Аалто. Говоря о нем, Е. Андреева акцентирует такие моменты творческой философии архитектора, как органичность и превосходство принципов «природного» конструирования над «техногенным». Этот подход делает исторический пример финской культуры особенно актуальным для современного градостроения. Памятники, о которых пишет Е. Андреева, редко становились предметом интереса российских искусствоведов и историков архитектуры, что делает книгу важной для самых разных кругов читателей, а сочетание эрудиции и остроумия превращает ее в редкий образец отечественной словесности.

Екатерина Юрьевна Андреева

Искусствоведение / Прочее / Культура и искусство18+
<p>Екатерина Андреева</p><p>Финляндия. Творимый ландшафт</p>

© Е. Ю. Андреева, 2017

© Н. А. Теплов, дизайн обложки, 2017

© Издательство Ивана Лимбаха, 2017

* * *

Не успев познать самого себя – так как насчет этого в России строго – <русский культурный человек> очень доволен, что никто ему не препятствует познавать других.

М. Е. Салтыков-Щедрин. За рубежом

Я всегда смутно чувствовал особенное значение Финляндии для петербуржца и что сюда ездили додумать то, чего нельзя было додумать в Петербурге.

О. Э. Мандельштам. Шум времени
<p>I. «Болгарки, финки, шведки в теологоразведке» (Олег Котельников)</p><p>Средние века: святые, их представители и церкви</p>

Вторник. Я влекусь на службу. Еще довольно рано, но возле Спаса на Крови уже порядочное летнее коловращение. Из-под 2-го Садового моста внезапно появляется триколор: раскрашенная крыша кораблика «Император». Экскурсанты в обнимку загорают на палубе, проплывая мимо Конюшенной церкви, где отпевали Пушкина и Тимура Новикова.

Вчера мы возвращались из Финляндии, и в машине по «Эху Москвы» весь день говорили про конфликт между музеем и начальством храма Святого Владимира в Херсонесе: директора музея уволили за то, что он запретил настоятелю мостить дорожки и площадь у храма, уничтожая тем самым остатки византийского города. Хочется сказать: «Погодите мостить, отцы! Ради бога! Может, еще археологи на этой площади и на этих дорожках откопают какие-то реликвии времен святого Владимира, может, пряжку его или стремя – ходил же он по этой земле со своей дружиной, не прямо ведь в купель десантировался, как опытный боец ВДВ»[1].

На заседании, рассматривая Неву с корабликами и пляжную стенку из голых под куртиной крепости, я так и эдак обдумываю свою книжку о Финляндии. Есть время, да и Пеструша любит поспать между клавиатурой и монитором под мое аритмичное постукивание.

Меня уже года два в этом деле подзадоривают слова знакомых москвичей. Один из них сказал: «Да ладно, Катерина. Финляндия никому не нужна просто потому, что она никак не отразилась в культуре других стран». Другой убежденно заявил, что «ценность финского искусства – выдумка питерской интеллигенции начала века» (он имел в виду, конечно, век прошлый, ведь у него было настоящее авангардное начало, не то что у нас в нулевые, хотя многие про тó начало думали, что это вообще-то конец).

Как же это не отразилась, – возражаю я в уме, – всякий, конечно, сразу вспомнит Тома оф Финланд, но не о нем теперь речь. «Калевала» породила «Песнь о Гайавате» Лонгфелло и фантастических героев Толкина. Лучшая совместная работа Филонова и его учеников – иллюстрации «Калевалы»; «Мир искусства» начался «Выставкой русских и финляндских художников», а Матюшин сделал такое признание: «За оболочкой северной финской кирхи воспринимаю исходящий огонь возрождения и причастия новой мысли и жизни. Чувствую бедных, набожных финнов, тихо, по-звериному чистой душой принимающих частицу этого чуда»[2].

Огонь этот чувствовал не только Матюшин. Русский священник Григорий Петров сумел сделать так, что этот огонь оказал воздействие на жизнь целого государства, находящегося от Финляндии за тридевять земель. Его книга «Финляндия, страна белых лилий», изданная в 1923-м в Сербии, через Болгарию попала в руки Ататюрка, и тот распорядился перевести ее на турецкий и раздавать всем офицерам своей армии вместе с Кораном. Пути истории неисповедимы. Петров был «левым» священником, популярнейшим проповедником начала ХХ века. Неудивительно, что у него возникли проблемы с Синодом. В 1907 году его лишили сана и запретили в течение семи лет жить в обеих столицах. Получив этот «минус» и оказавшись под постоянным полицейский надзором, он предпринял несколько путешествий в провинцию, в том числе и в Финляндию, где обнаружил идеальное по тем временам гражданское общество, строящее страну. В революцию Петров примкнул к белым, потому что считал большевизм болезнью измученного самодержавием русского народа. Он бежал из Крыма в 1920-м и в эмиграции описал финскую модель «очищения» народной жизни, которая дала такие прекрасные результаты в реформировании Османской империи[3].

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги