Финский дом

В Моздок Степан с Русиком должны были лететь вместе, но накануне из Ханкалы в часть на зеленом бронированном УАЗике приехал «финик» – капитан-финансист, привез ведомости, какие-то документы, и вечером Русик отпросился с ним в Ханкалу, чтобы в Моздок добираться уже оттуда.

– У меня там кореш, сто лет не виделись! – канючил он у Макса, и тот, в конце концов, сдался. Отпустил:

– Только не пить у меня, не пить! Хотя бы не до свинского визгу…

– Не увидимся, наверное, уже, – Русик приобнял Степана на чеченский манер – плечо к плечу – и, сунув в руки сверток с обещанными «стаканчиками», прыгнул в УАЗик. – Газетку со своими очерками пришлите обязательно!

УАЗик стрельнул синим выхлопом и сорвался, попылил по проселку в сторону Ханкалы.

– И чего он с «фиником» сорвался, – недовольно пробурчал вдогонку Макс, – утром вертушка, полетел бы, как белый человек, и без лишнего риска…

Русик смотрел широко открытыми удивленными глазами. Степан почувствовал, что немного сошел с ума. Что все они, пожалуй, немного сошли с ума. Да что там, вся земля слегка тронулась. Отчего-то на память пришло древнее азиатское поверье: если у верблюда в глазах человек отражается по пояс, значит, верблюд молодой, если во весь рост – старый верблюд. В глазах у Русика они отражались всей группой, хотя Русику не было еще и тридцати. Он смотрел и словно бы спрашивал: неужели такое могло случиться со мной?!.

Из комендатуры в сопровождении коменданта вышел боец с полиэтиленовым пакетом. Он нагнулся над головой и застыл. Все поняли, что он никак не может решить, как положить голову в пакет. Взять за волосы? Он положил пакет на плац и, видимо, хотел вкатить голову в пакет, но представил себе это и снова застыл. Наконец, словно очнувшись, Макс присел на корточки, аккуратно приподнял голову ладонями и осторожно опустил ее в пакет. Комендант с солдатом ушли, а остальные постояли немного, тупо глядя на темное пятно на асфальте, и побрели к казарме.

– Ночью подбросили, почему-то к мечети, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Макс.

Часа через два над казармой затарахтела вертушка, следующим утром в Моздоке корреспонденту «Русского вестника» Степану Соболеву повезло попасть на случайный борт, и в тот же день он уже шагал по беспечно-деловой Москве. В переходе метро взгляд его зацепил наклеенный в спешке плакатик СПС: «Вместе остановим войну!» Плакатик этот, как ни странно, не вызвал у Степана совершенно никаких эмоций. В голове его было пусто. Совершенно пусто…

Макс

О том, что в кубрике по работе с личным составом связисты установили спутниковую связь, Макс узнал самым последним. Вернувшись из техразведки, он не пошел вместе со всеми в баньку, а просто завалился с книжкой в койку – вот и пропустил важную весть. И вот теперь он стоял крайним в очереди к тщедушному связисту-срочнику, а стрелка глуповатых в военном помещении ходиков с гирьками-шишками неумолимо отсекала последние часы вечера 31 декабря, с аппетитом съедая время, в которое можно еще дозвониться до родных. Все курили, все слегка нервничали, связь то и дело «падала», на везунчика быстро дозвонившегося до родной квартиры смотрели со странной смесью сочувствия и нетерпения – ну все-все, закругляйся… В трубку все орали одни и те же слова с одними и теми же интонациями, оно и понятно – Новый год. Правда, когда один из совсем молоденьких контрактников засуетившись, пожелал собственной жене «счастья в семейной и личной жизни», все с удовольствием поржали.

Гуманоид – подполковник, замкомандира по работе с личным составом, проходя мимо, дружески похлопал Макса по плечу, фальшиво посочувствовав:

– Похоже, не успеете, товарищ капитан. Без десяти «ноль-ноль» отключаемся. Строжайше… Но, может, еще повезет.

Макс тайно недолюбливал Гуманоида после того, как тот раздул дело о растяжке, которую по собственной инициативе полез снимать Максов, новичок-срочник, на первой же своей инженерке. Макс, конечно, недосмотрел, но ведь и парень отделался легкой контузией и мелкой сечкой на лице и руках; основной заряд осколков принял на себя и выдержал броник, который за полчаса до этого Макс буквально силком заставил надеть солдатика…

Гирька ходиков опускалась все ниже к полу, и вместе с ней опускалось настроение в хвосте очереди.

Макс дозвониться не сумел, выпил из «стаканчика» от мины спирта, предложенного Гуманоидом, и пошел в расположение. Вот-вот ребята поднимут стаканы с водкой и коньяком, закусят, потом выйдут на защищенный бруствером пятачок расположения и начнут шмалять из автоматов и ракетниц в сырое чеченское небо с криво повисшим узким серпом луны. Но Макса охватила грусть, и он не торопился, бредя потихоньку вдоль укрытий, привычно стараясь держаться в тени.