Финское солнце

Эта слеза готова была вот-вот поползти сверху вниз, располовинивая, словно острый финский нож, плоскость фасада. И тогда Эса понял, что крепость «Дома» не устоит и всё скоро покатится в тартарары. Стены, в которых он скрывался от реальности, каждую минуту могли рассыпаться на мелкие осколки и капли. А белесое, как лицо красавицы, небо так же холодно и равнодушно будет взирать на крушение всех надежд и планов жителей Нижнего Хутора.

Но еще в его журналистских силах успеть раскрыть загадочную гибель двух девочек и предотвратить надвигающуюся катастрофу. И чтобы не терять понапрасну времени на ненужные сейчас рефлексию и переживания, Эса решил зайти с другой стороны и узнать, что остальные жильцы думают о череде странных смертей и где Уллики и Аллиби хранят свои секреты.

Наверняка, Уллики и Аллиби где-то спрятали свои девичьи секреты. И если их найти, то можно будет узнать что-нибудь стоящее.

– Слушай, Стринка, – спросил Эса у выскочившей за пирожками коллеги, – а где обычно девчонки прячут свои секретики?

– Вы имеете в виду эти самые девчачьи секретики-сокровища? Я думаю, в саду или в парке «Дубки», под любимым или родовым деревом.

– В парке «Дубки»? – машинально переспросил Эса. И тут его осенило, что, возможно, любимым садом девушек были Сад или Ферма в какой-нибудь социальной сети. Чтобы подтвердить свою догадку, Эса пошел к местному хакеру Хаакки, который тоже был очень странным типом и, как все программисты, немного летал. Хаакки готов был и ночевать за своими системными блоками, и есть с ними.

– Привет, Хаакки! – поздоровался Эса, на что тот даже не хмыкнул.

Эса собирался поставить горячую кружку на стол, но споткнулся о провода на полу и пролил немного кофе на корпус системного блока.

– Ну, вот… – констатировал Эса. – Я тебе систему испачкал.

– Нажми «эскейп», – предложил Хаакки.

– Хаакки, у меня к тебе вопрос как к профессионалу. Ты можешь вскрыть социальные странички Уллики и Аллиби?

– Вскрывал уже, – ухмыльнулся Хаакки. – По просьбе следователя Криминалле.

– И что?

– Ничего. Только женские стишата и песенки Рокси Аутти. Уллики ставила песни Рокси и лайки Аллиби и наоборот. Писала «Ты моя милая», «Я тебя обожаю» и «Сюси-пуси».

– Понятно… – Эса отпил большой глоток. – Как и у всех маленьких девочек с их альбомами. Они копировали друг у друга песенки и стихи? Странички абсолютно одинаковые?

– Почти, – ответил Хаакки, не отрываясь от работы. – Если Уллики была недовольна окружающим миром, то у Аллиби – сплошной позитив. Она будто старалась всех оправдать. Весь мир. Кстати, «маленькие» – это мягко сказано. У меня такое чувство, что современные подростки напрочь отказываются взрослеть и вступать в мир взрослых. То ли от суперэгоизма своего, то ли по убеждениям каким-то особым. Вот Уллики, например, считала, что мир взрослых погряз во лжи, и она отказывалась иметь с ним дело. Уллики всеми была недовольна – учителями, близкими, родней. Она просила от людей только одного: чтобы отстали и оставили ее в покое. За день до трагедии Уллики поменяла статус на личной странице на «влюблена». И одновременно она поставила трек Рокси Аутти «Меня скоро не станет». Любимый, похоже, трек, она его каждый день слушала.

– А Аллиби что на это? – спросил Эса.

– Я же говорю – позитив была во всем. Накануне прыжка она написала: «Даже если меня пошлют на три буквы любимый и подруга, я, пожалуй, отправлюсь в рай».

– В какой еще рай? – не понял Эса.

– Не знаю я никакого рая! – огрызнулся Хаакки. – Слушай, мне некогда. Мне еще систему надо переустанавливать. Давай пообщаемся после, если захочешь.

13

«Ну, соберись, – уговаривал себя Эса после задушевной беседы с сисадмином. – Вон Хаакки постоянно что-то делает и что-то обновляет, а ты какую-то статью написать никак не можешь. Вообще-то, Нижний Хутор город скучный и серый. Если вдруг пролетит вертолет, все это потом неделю обсуждают. А все журналисты жалуются, что информационных поводов взять неоткуда. А тут сразу несколько смертей в одном доме, а ты не можешь из себя ничего толкового выдавить».

Пребывая в нерешительном бездействии, Эса заваривал уже четвертую или пятую кружку кофе. У него была странная привычка: пить кофе чашку за чашкой и выкуривать по три пачки в день. Но сегодня чем больше было выпито и выкурено, тем сильнее клонило в сон. В какой-то момент он не выдержал и опустил свою кудрявую голову на стол. Всего на несколько минут, но успел увидеть, что «Дом», этот знаменитый «Дом», взлетел-таки на воздух. А виноват в этом, по мнению сыщика Калле Криминалле, был вроде как Антти. Потому что именно он под предлогом ремонта выгружал из машины мешки с селитрой. Однако во сне Антти почему-то носил селитру в квартиру Кайсы.

Очнувшись от этого кошмара, а заодно оторвав голову от столешницы, Эса увидел перед собой сыщика Калле. Только вот одет он был как-то странно, будто не на службе находился, а на состязании трубадуров: в длинном плаще и широкополой шляпе.

– Я к вам, – сказал сыщик.

«Сон в руку», – подумал Эса, стараясь поскорее привести себя в чувство.

– Присаживайтесь.