Финт покойной тети

— Насть, ну почему тебе нормальные мужики попадаются, а мне — не всегда?

— Дарю.

Ладочников молчал, Мила порозовела.

— Слишком дорогой подарок.

— Тогда покупай.

Господи, как же я хочу увидеть Лешу — смуглую гладкую кожу шеи и плеч, родное лицо. Поцеловать капризную нижнюю губу, дотронуться до руки…

Передо мной появилось склоненное лицо Милы со свесившимися кудряшками.

— Настя, случилось что?

— Ничего особенного, а стоить тебе Константин Ладочников будет… ужина. Ты готовишь ужин из того, что найдешь в доме, быстро и вкусно.

Я заставила себя улыбнуться, Костя и Мила с энтузиазмом заулыбались в ответ. Мила щелкнула пальцами.

— Сторговались. Костя, иди за мной, я знаю, где можно достать много достойных продуктов. Полезли?

— Полезли, — ответил Ладочников. — Далеко?

— Рядом.

— А-а… может, пока повремените с покупкой, я прожорливый и вредный.

— Ничего, в хозяйстве все сойдет.

Мила увела Ладочникова в комнату, слышно было, как они переговариваются, открывая лоджию. Их голоса становились глуше и пропали, Мила завела его в погреб.

Пять минут люди пообщались, а со стороны было видно, насколько за это ничтожное время они заинтересовались друг другом. Мила не просто не посчитала нужным «сменить лицо» при постороннем, она напрочь забыла о своем эгоисте Шуре.

За окном залаяла собака — басом, сердито. Где моя Стервочка? Где моя наследственная красивая живая кукла? У Татьяны Степановны.

Татьяна Степановна. Бабушка Леши. Внешне ничего общего… общий взгляд с хитрецой. И то, что оба врут. А врут именно мне. Надо с ней поговорить. Обязательно.

Черт, я не спросила Ладочникова ее адрес и телефон. Наверняка у нее есть телефон, она мне в тот раз, несомненно, соврала. У кого бы спросить? Не буду я Ладочникова беспокоить. Хороший он парень, но мои проблемы решить не сможет. Никто не сможет, кроме меня самой.

— Алло, мама?.. Все нормально… Хорошо чувствую… Нога двигается… Да, пансионат очень и очень помог… Подожди… Здравствуй, папочка… Хорошо себя чувствую… Спасибо… нога ходит… Ни одной процедуры я не пропустила. Пап, дай маму, мне спросить надо… Мам… завтра обязательно… Мам!.. Мне нужен адрес и телефон Татьяны Степановны… Да, договориться на завтра… Спасибо… обязательно… непременно… Я тоже вас целую.

Уф! Однако какие они заботливые, фиг слово вставишь.

Я заново перечитала записанный адрес. Татьяна Степановна живет на соседней улице, рядом с моим домом.

Мила с двумя литровыми банками в руках и Ладочников с четырьмя трехлитровыми вернулись в кухню.

— Настя! Мы сегодня от голода не помрем.

— И в ближайшее полугодие тоже. — Лейтенант ждал, когда она разгрузит его, сам освободить руки боялся. — Ну и погреб, на случай атомной войны — не знаю, но гражданскую можно пережить с комфортом и прибылью.

Мне оставалось только улыбаться их словам и вовремя произносить «ага, угу, конечно». Разговор шел без меня. Звонить при них было неудобно… И не надо. Я лучше у Татьяны Степановны без приглашения появлюсь.

Не знаю, есть сейчас за домом слежка, но на всякий случай… Я прошла в коридор, посмотрела, в чем пришла Мила. Длинное черное пальто. То есть для нее оно длинное, а мне будет нормально. Пуговицы, конечно, не застегнутся, несмотря на то, что я похудела на восемь килограммов, но этого в темноте никто не заметит.

Прохромав обратно в кухню, я сообщила совсем не интересующимся мной гостям о походе за собакой. То есть будто к подъезду сейчас подойдет Татьяна Степановна, отдаст мне Стерву, и мы немного погуляем. Мила помахала рукой.

— Давай, давай, но не больше часа, ужин будет готов.

Ладочников проурчал, глядя на Милу, чтобы я была осторожнее, и предложил сопровождение. Я напомнила, что буду с бабушкой, которая может соперничать с бойцом спецназа. Ладочников со мной согласился.

Так, этих гавриков можно смело оставлять часа на два.

Пальто Милы жало под мышками, в плечах и бедрах, застегнулось только на одну пуговицу на талии. Сапоги пришлось надеть первые попавшиеся в штабеле коробок. Палку брать было нельзя — лишняя визуальная зацепка. Дверь за мной закрылась неслышно.

Короткими перебежками, подпрыгивая иногда на правой ноге, я добралась до нужного дома. Интересно, что сказала бы мама, если бы увидела меня в чужом пальто, без палки и инвалидной коляски, без охраны, вечером в чужом дворе? Представляю себе… А ведь она еще о похищении не догадывается.

Лицо у Татьяны Степановны, когда она открыла дверь, вытянулось сначала вниз, а потом вширь — это она так улыбалась.

— Заходи.

Квартирка обставлена была явно не на пенсионные деньги. Начиная с плинтусов коридора и заканчивая антикварной мебелью, все говорило о стабильном достатке. Сама хозяйка смотрелась сегодня стройнее и интеллигентнее. На кой ляд, спрашивается, ей нужна была работа у меня? Каким пунктом она значилась в чьем-то сложном плане?