Фёдор Достоевский. Одоление Демонов

«Известному романисту Достоевскому выдано 600 руб. для уплаты срочных долгов, которые он принял на себя после смерти издателя и редактора журналов «Время» и «Эпоха» и за которые он должен был подвергнуться тюремному заключению, что лишило бы его возможности, при его болезненном состоянии, продолжить литературные занятия и рассчитаться с долгами»[125] этой записью в годовом отчете Литературного фонда от 7 июня 1865 года был подведен печальный итог недолгому благополучию Достоевского при его вторичном вступлении на литературное поприще. «Теперь опять начну писать роман из‑под палки, то есть из нужды, наскоро. Он выйдет эффектен, но того ли мне надобно! Работа из нужды, из денег задавила и съела меня» — этими словами из письма к Врангелю Достоевский начинал свой путь к «Преступлению и наказанию».

II

Его положение, однако, было много хуже и много унизительнее, чем он предполагал. Работу из‑под палки, которую он заранее ненавидел, необходимо было еще получить: печатаясь в своих собственных изданиях почти пять лет, он отвык предлагаться другим редакциям и зависеть от них. Теперь нужно было все начинать сначала — кроме писательского имени, у него больше не было никакого «тыла», а гигантские долги и скандальный шлейф прогоревшего литературного предпринимателя вынуждали к срочным поискам новых заказчиков и работодателей, тем более что никто из них не поторопился немедленно обременить его заказом на роман или повесть.

Сразу после получения денег в Литературном фонде он встретился с редактором «Отечественных записок» и после краткого разговора письменно изложил просьбу — именно так он назвал свое предложение написать для журнала роман.

«1) Я прошу 3000 руб. теперь же, вперед за роман, который обязуюсь формально доставить в редакцию «Отечественных записок» не позже первых чисел начала октября нынешнего года.

2) На случай моей смерти или на случай недоставления в срок рукописи романа в редакцию «Отечественных записок» представляю в заклад полное и всегдашнее право на издание всех моих сочинений, равномерно право их продать, заложить, одним словом, поступить с ними как с полною собственностью».

Он запродавал себя на невыгоднейших условиях — просил 150 рублей за лист (после того как за «Мертвый дом» получал в чужом «Русском мире» и в своем «Времени» по 250 рублей); в случае отказа печатать его роман редакция имела право удерживать заклад до тех пор, пока он не вернет 3000 рублей с процентами, и могла отбирать у него все гонорары за работы, напечатанные в любом другом месте. Он уговаривал Краевского пойти на выгодную для редакции сделку весьма неубедительным образом: «За право издания всех сочинений моих на один только раз два книгопродавца (Стелловский и Воганов) давали мне уже 2000 сейчас, наличными (зная, что я в нужде). Следственно, мне кажется, сочинения представляют достаточное обеспечение». Через три дня Краевский, прекрасно знавший и о банкротстве «Эпохи», и, по — видимому, о письме Достоевского в Литературный фонд («…на меня одного обратились все труды издательские и редакторские, и, сверх того, за этими трудами я сам не успел написать почти ни строчки»), ответил вежливым, но категорическим отказом: «Редакция… не так богата денежными средствами, чтоб могла делать значительные выдачи вперед за статьи, тем более что на нынешний год она совершенно обеспечена беллетристическими статьями, за которые вперед уже выданы деньги»^[126].

В те же дни Достоевский просился со своим пока не существующим романом в «С. — Петербургские ведомости», и В. Ф. Корш, вначале ответивший осторожным согласием («Само собою разумеется, что я воспользуюсь этим желанием, если только роман будет отвечать газетным требованиям, которые, как Вам известно, не всегда совпадают с требованиями толстых месячных журналов») и обещанием платить по 150 рублей за лист, чуть позже тоже испугался «лишнего расхода» и засомневался: «Прилагаемое письмо, на Ваше имя написанное, как видите, условно. Оно ни к чему не обязывает ни меня, ни Вас. Ради Бога, не подумайте, что не хочу исполнить Ваше желание. Мои обстоятельства таковы, что я просто не могу, несмотря на сильное желание хоть сколько‑нибудь поддержать Вас»^[127].

Достоевский просил аванс под будущие сочинения или хотя бы под «письма из‑за границы» у редакции «Библиотеки для чтения», но за неимением денег ему было отказано и там.

1 июля крайне невыгодный контракт со Стелловским был подписан.