Фиолетовый гном

Он представил себе Риту в этих других, заманчивых позах и почувствовал, как в штанах у него снова встает…

Рита. Риточка. Маргарита Васильевна. Марго. Красивое имя, книжно-красивое…

Как-то Серега читал, что после первого полового акта обычно приходит разочарование. Даже удивился, что никакого разочарования он не испытывает. Наоборот, было хорошо и легко. Словно сбросил с плеч многопудовый груз. Серега еще долго чувствовал себя воздушным шариком, который может чуть-чуть оттолкнуться от земли и невесомо-невесомо парить…

Потом он часто караулил ее на лестничной площадке. У дяди Виталика она больше не появилась. А он ждал. Даже думал, что влюблен в нее, свою Маргариту. И она в него, конечно же! А как иначе, если у них случилось ТАКОЕ?! Просто она чем-то занята и поэтому больше не появляется. Пока не появляется. Но прибежит, конечно же прибежит, прилетит, как на крыльях…

Нет, не прибежала и не прилетела.

Зараза!

7

По-настоящему Серега влюбился в десятом классе.

Его будущая любовь училась у них до пятого класса, потом ее родители куда-то уехали. Работать за границу вроде бы. Отец ее был какой-то важной шишкой. То ли шофер, то ли повар при дипломатах.

В конце девятого класса она опять вернулась к ним в школу. Изменилась, конечно.

Ее звали Таня. Обычное, в общем, имя. Фамилия у нее была Соловьева. Тоже ничего особенного. Но он еще много лет вздрагивал, если слышал это имя и эту фамилию.

Серега Кузнецов хорошо запомнил тот вечер, когда он понял про себя, что влюблен. Обычный вечер конца ноября. Мать была еще на работе, он торчал дома. Курил в туалете, мать не то чтобы официально разрешила ему курить, но уже не боролась с этим. Он выкурил одну сигарету «Ява», почувствовал, что хочет еще. Вернулся в туалет и выкурил еще сигарету. При этом думал о Тане. Вот спасти бы ее, например. Отбить у хулиганов. Или из проруби вытащить. Чтоб она поняла. И оценила. И вообще, они бы подружились, говорили бы и говорили, и она бы улыбалась ему. Ничего такого, даже ничего такого не надо, просто говорить и смотреть… С этими мыслями он выкурил третью за час сигарету. Пошел на кухню и открыл форточку.

За окном было уже темно. Падал снег. Это был первый снег в ту осень, запах первого снега был свежим, каким-то капустным, почти до хруста. Тогда Серега понял, что просто-напросто влюблен в Таню. Как мальчишка. Влюблен и все тут. Он влюбился! Значит, вот это как бывает…

Потом, всю оставшуюся жизнь, первый снег напоминал ему о ней. Когда он все-таки начал ее забывать, первый снег напоминал ему о любви. О том, что она есть. Бывает. Случается иногда.

Таня. Танюша. Татьянка. Танечка Соловьева. Она была… А какая она была? Уже потом, через много лет, Серега пытался вспомнить, какая она все-таки была, его первая любовь? Даже интересно, какой она была в реальности, а не в его глазах, представляясь ему совершенно неземным созданием.

Она была высокая девочка. Это точно. Где-то на полголовы ниже его. Пожалуй, слишком высокая для женщины. Но не модель. Фигура не очень складная, говоря объективно. Рыхловатая фигура, с ярко выраженной склонностью к полноте, которая в подростковом возрасте еще способна держаться на грани упругости. На уроках физкультуры, на которых девчонки занимались в майках и трусиках, он мог видеть ее фигуру. Серега подолгу и незаметно наблюдал за ней. Он всегда за ней наблюдал, но на уроках физкультуры это было особенно волнующе.

С годами Серега понял, что ему нравятся тонкие, даже тощие женщины. Больших грудей и чрезмерных задниц он не любил. Полнота его вообще не возбуждала. Потом. А тогда ему было откровенно наплевать, какая у нее фигура.

Самая лучшая! Она вся самая лучшая!

Сколько разных хороших и красивых слов собирался он ей сказать… И говорил. В душе. Произносил целые монологи, которые никто никогда не услышал…

Ничего не успел! В середине зимы Танечку Соловьеву сбил грузовик. Тогда это была громкая история, нашумевшая на всю Москву. Водитель ЗИЛа не справился с управлением на гололеде и вылетел на автобусную остановку. Погибло больше десяти человек. Об этом даже писали в газетах, а тогда в газетах редко писали про аварии и катастрофы.

Хоронили ее в закрытом гробу. Как рассказывали. Он не пошел на похороны, хотя для их класса это было обязательно. Почтить память и отдать долг, как сказала классная. Глупые, ничего не выражающие слова… Слова-паразиты… Настоящие слова-паразиты, а не те, которые «бэ-мэ-постольку»…

После ее смерти он больше месяца не ходил в школу. Брал сумку с утра, уходил якобы в школу и просто бродил по улицам, периодически спускаясь в метро погреться. Его чуть не исключили. Педсовет остановила только полная беспричинность его прогула, учителя еще долго пытались дознаться, почему он вдруг перестал посещать занятия. Постановили даже направить его к подростковому психиатру, а уж потом решать. Но к психиатру он сразу не пошел, а дальше это как-то замылилось. Класс был выпускной, и учителя тоже хотели выпустить их к чертовой матери.