Фиолетовый гном

Когда тебя бьют – это не страшно. Если привыкнуть. По большей части, это даже не больно. Ударить больно – тоже надо уметь. Например, бить противника по роже – очень обидно для противника. Но не больно. Удар носком сапога по кости голени куда больнее. В солнечное сплетение – тоже хорошо. Если хорошо попасть. Но попасть в него не так просто. Человек инстинктивно защищает и солнечное сплетение, и свои любимые детородные органы. И руками прикрывает, и коленями помогает. А вот затылок, например, защищают редко. А там есть такая симпатичная ложбинка, если туда хорошо врезать – звезды перед глазами будут еще долго складываться в созвездия. Молодому Сереге как-то врезал по затылку дед-ефрейтор Паньков, он потом минуты две звезды ловил. И запомнил.

Нет, человек – это существо гораздо более крепкое, чем кажется. Его не так-то просто сбить с ног. Даже боль причинить не просто. Уметь надо. Вот ефрейтор Паньков умел сделать больно. Он был худой, угловатый, белобрысый и всегда сутулился. С виду и не скажешь, что сильный. Но бил так, что дух захвытывало. Тяжело бил. И знал куда. Врежет, например, носком сапога по внешней стороне бедра, над коленкой, где сухожилия начинаются. И два дня хромаешь. А следов никаких.

Когда Серега был «зеленым» солдатиком, его много били. Ломали долго. Он сначала все пытался сопротивляться. Терпел, терпел, а потом огрызался. Несколько раз «деды» проводили с ним ночью воспитательную работу. Поднимали с койки и молотили. Когда их человек десять, какое уж тут сопротивление. Сам не видишь, откуда бьют. Сопротивляйся или нет, повиснут на тебе, завалят, между койками и затопчут. Сломался, конечно, тут всех ломали, и штангистов, и каратистов.

Потом ему тоже приходилось много драться. Что его школьный бокс, ерунда, игрушки, адреналин для джентльменов. В армии Серега научился драться по-другому. По-настоящему. Сначала на себе прочувствовал, как и куда надо бить, потом на других практиковался…

Серега попал служить во внутренние войска. В Западную Сибирь. В линейный конвойный полк, так это официально называлось. А проще говоря, охранять колонии с заключенными.

Колоний там, вообще, было много. Когда подлетали на самолете, через иллюминаторы были видны яркие электрические прямоугольники. Сопровождавший их лейтенант объяснил, что это и есть периметры колоний. Там свет никогда не гаснет. Как в раю, ухмылялся толстый летеха.

Серега всегда думал, что Сибирь – это сплошная, дремучая тайга. Но он оказался в степи. Безбрежные пространства, покрытые желтой жухлой травой, по которым беспрепятственно гуляет ветер. И огромное, бездонное небо. Нечеловеческие места. Не для человека. Слишком маленьким и ничтожным кажется он себе в этой безбрежной степи под бездонным небом, вспоминал Серега.

Месяца полтора Серега пробыл в учебке, потом его направили в роту. Тащить службу. Стоять на вышке с автоматом, наблюдая за вверенным ему участком периметра колонии. Три часа стоишь, три – отдыхаешь. Смена караулов через сутки. Сутки в ротной казарме, и опять в караул. Опять долбишься на вышке, как дятел на дереве. Два шага влево, два – вправо. «Часовой стоял и стоны слушал, словно сыч на дереве сухом…» Эта песня тогда была модной.

А что делать, с другой стороны? Куда Родина поставила, там и стоишь в соответствующей позе, определенной званием и уставами…

Одна рота охраняла одну колонию. В ведении солдат был охранный периметр. Так здесь называли все эти бесконечные заборы и путаницу из колючей проволоки между ними. Их территория. Серега навсегда запомнил: ограждение внешней запретной зоны, основное ограждение, контрольно-следовая полоса, тропа контролеров. Дальше начиналась непосредственно зона. Там, внутри, копошились зеки. С вышки они казались маленькими темными фигурками в одинаковых телогрейках, шапках и сапогах.

Служба в общем-то скучная и монотонная. Два шага влево, два – вправо. Пост сдал, пост принял. Часовому на посту запрещается разговаривать, курить, отправлять естественные надобности и т. д. и т. п. Серега забыл вызубренные в учебке обязанности часового только через много лет.

Конечно, и курили, и разговаривали, и естественные надобности отправляли прямо сверху. Все делали. Старослужащие, им положено, приторговывали чаем. «Плаха», плитка прессованного чая, стоившая в магазине рубль, в зоне шла за пятерку. Пятирублевая бутылка водки стоила в зоне тридцатку. Но торговать водкой было уже грубым нарушением. Офицеры из администрации колонии такие вещи отслеживали. Сообщали об этом офицерам роты охраны. Стукачи из зеков с удовольствием сдавали солдат. Вертухаи, чего их жалеть? Пока Серега служил, два особо предприимчивых бизнесмена из их призыва отправились за это дело в дисбат.

Молодым торговать было не положено, эти слова: положено – не положено, вообще, определяли весь уклад солдатского быта. Молодым положено драить полы километрами и чистить картошку тоннами. Молодым положено тащить службу, мучительно пытаясь не заснуть на посту.