Фиолетовый холм (СИ)

«Гарри и Рон любят квиддич, а мне больше нравится сдавать экзамены, — подумалось ей, и она опустилась в кресло. — Мерлин, какая ерунда мне приходит сейчас в голову!»

— Так я её себе и представлял.

Гермиона дёрнулась, достав палочку. Но это был лишь Малфой. Всего лишь Драко Малфой, пришедший в гостиную чужого факультета.

— Всё такое… такое красное.

— Красное, — согласилась Грейнджер, — иногда мне казалось, что слишком, но сейчас… я думаю, в самый раз. Внизу сейчас гораздо больше красного, если ты понимаешь, о чём я.

Драко промолчал. Он обошёл кресло Гермионы и придвинул другое поближе к камину. Гермиона проследила взглядом за его действиями.

— Можно? — насмешливо спросил он, поймав на себе подозрительный, как ему показалось, взгляд. Гермиона кивнула и отвернулась.

— Я всегда считал Поттера пустословом, — сказал Драко, и Гермиона, нахмурившись, повернулась к нему. — Избранный, Мальчик-Который-Выжил… Я, конечно, называл его иначе. Он ведь пошёл к нему? В лес? Наверное, это ужасно трудно, — продолжил он, не дожидаясь ответа. — Можно ли вот так отказаться от жизни? — Драко говорил больше с самим собой, чем с Грейнджер. — Наверное, можно. Ведь нельзя же жить вечно. Это противоестественно. Ты просто устанешь от этого… рано или поздно.

— Как ты выжил? — неожиданно спросила Гермиона.

— Извини? — Драко захлопал глазами, сбитый с толку её вопросом.

— Я спросила тебя, как ты смог выжить после Фульмино тогда. Зимой. В Годриковой Впадине.

Драко усмехнулся, скривившись.

— Мой ответ тебе придётся не по душе, Грейнджер.

— Просто говори хоть что-нибудь, — устало откликнулась Гермиона. — Говори…

— Наверное, всё началось на Штормовой улице. Да, пожалуй, так и есть. Я убил там человека, — он сделал паузу, склонив голову набок, с любопытством ожидая, что будет дальше. Гермиона ничего не сказала в ответ на это признание, даже взгляд её не изменился, и Драко решил, что может продолжать. — Остальное ты видела сама. У Уизли неплохо получаются тёмные заклинания, впрочем, как и у Поттера.

— Ты говоришь о старом складе. Рон не знал, что ты мне помогаешь.

Драко прикрыл глаза, ища отклик в душе на её слова. Ничего. Может быть, дело в том, что душа его была здесь не вся.

— Знаешь, как происходит аппарация? Хотя, кого я спрашиваю, конечно же, ты знаешь. Любимица Уилки Двукреста.

Грейнджер сжала подлокотник кресла, и Драко перестал её дразнить.

— Материальная сущность, пространственная коллизия, «Правило трёх Н» и прочая ерунда. На уроках трансгрессии забыли упомянуть о том, что тело чуть-чуть, самую чуточку, исчезает раньше нашей души. Прискорбно, что выяснить это довелось именно мне, именно тогда.

— Что с твоей душой не так? — резко спросила Гермиона.

— С ней всё так, не считая того, что я понятия не имею, где сейчас её частичка.

Гермиона прикрыла глаза и откинула голову назад, ощущая, как прогибается мягкое кресло.

— У тебя есть крестраж.

— Видимо, да, — Драко не узнал свой собственный тихий голос.

Несколько минут они молчали, каждый думая о своём, пока Гермиона не нарушила тишину, повисшую между ними.

— Это должно быть что-то, что было тогда рядом.

— Я тоже так подумал, но… там было столько всего… любой булыжник, выбитый из стены, клочок бумаги, что угодно. Всё не проверишь, не разобьёшь мечом.

— Мечом? — изумлённая Гермиона открыла глаза.

— Можно, конечно, просто поджечь там всё адским огнём, но я как-то не спешу его использовать после… прошедшей ночи.

— Ты хочешь уничтожить его? — прошептала Гермиона, не веря своим ушам.

— Странно, что тебя это удивляет, — пожал плечами Драко. — Знаешь, вечная жизнь не для меня. И потом, есть эта книженция у Регулуса. Целый дневник со всякими тёмными чарами авторства Герпо Омерзительного, если вдруг захочется скинуть пару-тройку годков и помолодеть, — Драко натянуто улыбнулся, а потом добавил. — Прости меня.

Гермиона вскочила с кресла, и Драко резко поднялся со своего.

— Я и не поверила, — прошептала Гермиона, упав в его объятия. — Не могла поверить, что ты мог так поступить сам. Ты столько раз помогал, столько сделал для нас, для меня… я не могла поверить…

Они стояли в лучах весеннего солнца, всё ярче освещавшего небосвод. Драко крепко прижимал к себе Гермиону Грейнджер, и ему хотелось сказать ей что-нибудь, что-то сделать, признаться ей в том, что давно уже решил для себя. Но сейчас было не то время, не то место, и вряд ли когда-то они будут теми. Гермиона подняла глаза на Малфоя, словно хотела заглянуть в душу.

«Там только осколки, — с грустью подумал Драко. — Только одна часть». — Но он любил эту девушку всей этой маленькой или большой, он не знал, сколько в нём осталось, частичкой души.

«Скажу ей, скажу прямо сейчас», — убеждал он себя, внушая, что это просто. Три слова.