Фиолетовый снег (СИ)

              Маринка – это моя родная младшая сестра. Отец девять лет назад умер от сердечного приступа, и мы в нашей типовой маленькой трешке остались втроем. Мама после его смерти всю нежность своего сердца отдавала нам, пытаясь вырастить из хрупких и не очень-то красивых девчонок не только грамотных во всех отношениях, но и самостоятельных людей. По отношению ко мне, надеюсь, это получилось. А с Маринкой всегда возникали какие-то проблемы.  В детстве я была маленькой и чернявенькой, такой, впрочем, и осталась, сестра же наоборот, была достаточно высокой блондинкой с прямым точеным носом, каштановыми бровями, карими глазами, и большим ртом. Над ребенком смеялись, считая ее ужасно худой и некрасивой, но после четырнадцати лет она из лягушонка медленно, но верно превращалась в настоящую русскую красавицу. Я свои какие-то, как мне казалось в детстве, недостатки внешности компенсировала усиленной учебой, занятиями спортом и музыкой, и поэтому, когда мне исполнилось пятнадцать, мальчишки из нашей музыкальной школы, создавая свою рок-панк-фолк- и т. д. группу, пригласили меня сначала клавишницей, а потом и вокалисткой. Маринка же на правах любимой и младшенькой, постоянно мне завидовала, не пытаясь что-то изменить к лучшему в своей жизни. Я ее приводила на гимнастику, которой с удовольствием занималась сама, но она, немного походив, отказалась, заявив, что на нее давит преподавательница. Я искренне возмутилась: ведь если не постараешься, результатов и не получишь! Но мама ее пожалела и отдала заниматься модным тогда теннисом. Маринка его тоже бросила под предлогом, что после занятий всю ночь болят плечи. В музыкалку она ходить тоже не стала, отговорившись тем, что от моих упражнений у нее звенит в ушах, а на свои тем более не хватит сил. Но, надо отдать ей должное, училась она хорошо, что позволило поступить ей в юридическую академию и благополучно ее закончить. К тому времени она как раз почувствовала свою внешнюю исключительность и сделала для себя вывод, что завидовать ей теперь должна я. Каким же ударом тогда для нее стало мое замужество! Она обиделась и не разговаривала со мной почти три года. Поэтому и к матери я ходила не часто. В- основном, когда Маринка была на работе. Вот и теперь, оказывается, с ней что-то приключилось. Не дай Бог, разгребать мне придется. А ведь точно, иначе мать бы и не позвала.

- Так что произошло? Свадьба, пожар, беременность? – лаконично еще раз поинтересовалась я.

- Мариночку с работы уволили. – пожаловалась мама.

- И что она натворила? В постель к боссу запрыгнула на глазах всего коллектива? Или его жена их застала?

- Света, как ты можешь! Марина такая ранимая девочка…- начала мама, - все пытаются ее оклеветать, все ей завидуют!

- А, так все-таки коллектив присутствовал!

- Понимаешь, после таких инсинуаций любая порядочная девушка уйти просто обязана!

- Мама, чего ты хочешь от меня? – прервала я воспевание моральных качеств сестрички.

- Пожалуйста, поговори с Семеном, может, он возьмет ее в свою фирму или куда пристроит? Все-таки она привыкла получать определенный доход, и лучше, если ее примут не просто с улицы, а по знакомству!

- Она, конечно, мне сама позвонить не могла?

- Дочка, ну ты же знаешь, какая она гордая и независимая!

- А заставить тебя меня упрашивать ее гордость не переломилась?

- Нет, это я сама, просто так ее жалко, что сердце болит! – мать прибегла к единственному аргументу, против которого бороться после ухода папы я просто не могла. И она это знала. Смерть отца для меня была страшным ударом. Маринка была маминой дочкой, а я – папиной. Нас интересовали одни и те же события, мы оба любили в зимние выходные кататься с гор на лыжах и санках, летом вместе рассекали на велосипедах и плавали в речке. У нас была одна на двоих жизненная позиция и один характер. Хотя я внешне похожа на маму, а Марина – на отца. Короче, мать применила запрещенный прием, чтобы заставить меня пристроить свою ненаглядную и лучшую в мире девочку.

- Хорошо, - скрепя сердце, пообещала я. – Поговорю с Семеном на выходных.

- Вот и ладно, - засуетилась вокруг меня мать, - тебе, наверное, уже пора?

- Конечно пора. – Поднялась я с табуретки. – Береги себя.

В выходные я поговорила с Семеном, он взял ее телефон и в течение недели обещал с ней побеседовать. Сказал, что у них в юридическом отделе как раз освободилась вакансия. Я облегченно вздохнула и занялась своими текущими делами.

Второй понедельник сентября встретил меня мелким дождем и восторженной Олечкой Александровной. Увидев, что я припарковалась, она поспешила мне навстречу, и тут же схватила меня под руку.

- У нас необыкновенные новости? – спросила я хмуро, раздражаясь на дождь и промокающее пальто.

- Ты видела новенького мальчика в моем классе? – с сияющими глазами сразу выложила она.

- Видела. И что? – заинтересовалась я.

- У нас был классный час, мы с ним побеседовали, он такой милый и обходительный! Ребята избрали его старостой!

- Да-а?

- Девочки так за него голосовали! Даже Дроздова с Петровой не спорила!

- А мальчики? – я посмотрела ей в глаза.