Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Вот солнце в победном величье своем[454]
На бурно летящем коне огневом
Явилось над миром в созвездье Овна,
И мир засверкал словно чаша вина.
Запела у Туса труба пред шатром,
Литавр и кимвалов послышался гром.
Весь край небывалым волненьем объят, —
Сказал бы ты, воды морские кипят.
Шум, конское ржанье, клубящийся прах —
¹²¹⁹⁰

С дороги уж сбилась луна в небесах.Мечи загремели, взревели слоны —
Тут вспомнишь о грохоте нильской волны.
А день золотист и лилов, и багрян
От стяга, которым гордится Иран.
Вокруг кавеянского стяга — бойцы,
Гудерзовой славной семьи удальцы.
В короне, с блестящей своей булавой
Явился пред ставкою вождь боевой,
Туc гордый. Он в злато одет и обут,
¹²²⁰⁰ Пред ним кавеянское знамя несут.
Вокруг — из новзерова рода вожди,
Корона у каждого, цепь на груди.
И вот уже витязи вихря быстрей
Несутся к дворцу властелина царей.
Главой золотой до небес вознесён
Стяг Туса, на стяге — воинственный слон.
И вся менучехрова племени рать,[455]
Привыкшая Тусу почёт воздавать,
Вслед двинулась, чёрной подобна горе,
¹²²¹⁰ Сиять не давая луне и заре.
На воине каждом броня и шелом.
Построилась мощная рать пред царем.
Он Туса призвал и воителей с ним,
Прославленных ратным искусством своим.
И так говорит властелин удальцам:
«Я Туса даю в предводители вам.
Пусть мчится пред войском со стягом Каве,
А вы повинуйтесь вождю и главе».
И Тусу при войске он перстень вождя
¹²²²⁰ Вручает, промолвив: «Мне верность блюдя,
Дружине разумно указывай путь,
Надёжным её предводителем будь.
Завета, смотри, не забудь моего:
Не должно в пути притеснять никого.
Ремесленник каждый и пахарь любой,
Что мирно живут, не воюют с тобой,
Пусть горя не знают. Грешно им грозить!
Лишь тех, кто сражается, должно разить.
Нигде невиновным обид не чини:
¹²²³⁰ Для всех ведь земные окончатся дни...
Ты мимо Келата бойцов не веди;[456]
Веленье нарушишь — несчастия жди.
Да блещет, как солнце, в раю Сиавуш,
Блаженствуя вечно средь праведных душ!
Ему подарила пиранова дочь
Форуда, который с ним сходен точь-в-точь;
И так же разительно схож он со мной,
Мой сверстник возлюбленный, брат мой родной.
Он с матерью ныне в Келате живёт,
¹²²⁴⁰ Тот край и дружину своими зовёт,
Не знает из наших мужей никого.
Держись в отдаленье от края того!
Ведь князь возглавляет могучих бойцов,
А путь, к ним ведущий, и крут, и суров;
И сам он воителем грозным прослыл,
Царевич тот юный, исполненный сил.
Вам надобно логово льва обойти,
Отдать предпочтенье степному пути».
Тус, выслушав царский наказ и урок,
¹²²⁵⁰ Ответил: «С тобой не заспорит и рок.
Тобою указанный путь изберу,
Ведь каждый приказ твой направлен к добру».
В путь выступил вождь, а Хосров, между тем,
К себе возвратился, с ним верный Ростем.
По зову Хосрова пришли на совет
Отважный воитель и мудрый мобед.
Вновь речь о царе Афрасьябе идёт,
Владыка во власти тревог и забот.
Тус едет тем временем с войском своим,
¹²²⁶⁰ Но вот раздвоилась дорога пред ним.
Одна сквозь пустыню тропа пролегла,
Другая к Черему, Келату звала.[457]
Безмолвны литавры, недвижны слоны;
Воители ждут, нетерпенья полны,
Готовые тут же помчаться вперёд
Дорогой, которую вождь изберёт.
Но речь предводитель спешит повести
О знойной пустыне, о трудном пути.
Сказал он Гудерзу: «В тех жарких степях
¹²²⁷⁰ Будь пыль даже амброй, будь мускусом прах, —
Без тени, без влаги, свой жребий кляня,
Мы выдержать, верь, не могли бы и дня.
Не лучше ль идти на Келат и Черем
И ратным становищем сделать Меем?[458]
Там зелень садов и прохлада реки.
Пустыней вести для чего нам полки?
Однажды ходил я уже на Черем —
В походы водил нас тогда Гождехем.
Дорога лежит средь ущелий и гор,
¹²²⁸⁰ Но тропы я знал и труднее с тех пор.
Дорогой знакомою двину я рать —
Не станем от зноя в песках изнывать».
Гудерз отвечает: «Главою дружин
Тебя, не другого, назвал властелин.
Послушно ты волю его соблюди,
Опасной тропою бойцов не веди.
Нарушить затеял ты царский приказ,
Но как бы над войском беда не стряслась!»
«О муж именитый, — был Туса ответ, —
¹²²⁹⁰ Об этом тебе сокрушаться не след.
Не станет он гневаться, наш властелин,
Уверуй, и сердце избавь от кручин!»
Так молвив, бойцам повелел он затем
Путь прямо держать на Келат и Черем.
Царя своевольно ослушался он,[459]
Смотри же, какой потерпел он урон!