Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Лишь сын Сиавуша, печален и сир,
Без славы, без счастья покинул сей мир,
Рабыни на стену тотчас поднялись,
В тоске и отчаянье кинулись вниз.
Огромный костёр развела Джерире,
Сокровища замка сожгла на костре,
Булат закалённый с собою взяла,
¹³²²⁰

В конюшню вступила и дверь заперла,На смерть обрекла быстроногих коней,
И кровь из очей заструилась у ней.
Туда, где Форуд благородный лежал,
Вернулась, из ножен исторгла кинжал;
Лобзает его и, простёршись у ног,
Вонзает в себя смертоносный клинок.
Тут в крепость иранская рать ворвалась,
И грабить её, и громить принялась.
К твердыне, к распахнутым настежь дверям
¹³²³⁰ Приблизился, грустью объятый, Бехрам.
Подходит к Форуду; пред взором темно.
Тоски, сожаления сердце полно.
Сказал он иранцам: «Кончина юнца
Печальнее и горше кончины отца!
Тот был не слугою, владыкой гоним,
Мать мёртвой не рухнула следом за ним,
И не был над ними руками врагов
Сожжён и разграблен наследственный кров,
Но зла не прощает вовек небосвод,
¹³²⁴⁰ От кары небесной злодей не уйдет.
Ужель не стыдитесь Хосрова-царя?
Ведь он, благосклонно с вождём говоря,
Ему и дружине удачи желал,
За смерть Сиавуша отмстить посылал.
Узнает, что брат молодой умерщвлён,
И гневу отдастся без удержу он.
Роххам и Бижен безрассудны — от них
Вовек не дождешься поступков благих!»
Но вот боевые литавры гремят,
¹³²⁵⁰ И Тус-предводитель вступает в Келат.
С ним Гив и Гудерз, и другие вожди.
У каждого горе и ярость в груди.
Ликует вождя недостойного дух:
Вступил победителем он в Сепидкух.
Но вот перед Тусом — царевича трон,
Где с матерью рядом покоится он.
И справа от мёртвого, горем убит.
Рыдая, Бехрам возмущённый сидит,
А слева — Зенге, именитый герой,
¹³²⁶⁰ Вокруг — удручённых воителей строй.
На троне своём молодой великан
Прекрасен как месяц, как гордый платан.
Сказал бы, в доспехах покоится тут
Живой Сиавуш, а не мёртвый Форуд.
Рыдают вожди закалённых дружин,
И доблестный Гив, и Гудерз-исполин.
И горько раскаялся Тус, наконец.
Сын в мыслях, пред взором — погибший юнец.
И каждый к вождю обращается взор,
¹³²⁷⁰ Слезами туманясь, и в каждом — укор.
Гив с мудрым Гудерзом и витязей ряд —
Все в гневе и горести Туса корят:
«Губительно-горек горячности плод;
Кто сеет горячность — раскаянье жнёт.[485]
Не может назваться достойным вождём
Не знающий удержу в гневе своём.
Столь славного юношу, гордость венца,
Вселявшего радость в людские сердца,
Своею горячностью ты погубил,
¹³²⁸⁰ И ею же сгублен исполненный сил
Сын царский Зересп, и Ривниз молодой.
Постигнуто войско великой бедой!
Коль вождь именитый несдержан и груб —
Он словно клинок, что от ржавчины туп».
Тус молча внимал увещаниям их,
Неистовый гнев понемногу утих.
«Что делать! — мужам говорит он в ответ, —
Злой рок причиняет нам множество бед!»
Возвёл на горе усыпальницу он,
¹³²⁹⁰ По-царски в ней юноша был погребён.
Трон золотом блещет; как солнце, горят
Броня и кушак, булава и булат.
Форуд в одеянье царей облачён,
Кафур благовонный вином орошён,
Насыпали амбры, добавили трав
И, тело составом таким напитав,
Юнца возложили на трон и ушли...
Исчез многодоблестный с лика земли!
А храбрый Зересп и могучий Ривниз
¹³³⁰⁰ С ним рядом в гробнице одной улеглись.
На бороду белую, словно кафур,
Вождь слезы струит, опечален и хмур.
Как век твой ни долог — ему суждено
Иссякнуть: жить вечно и льву не дано!
Пред смертью бессильны и сталь, и гранит,
Ни листьев, ни корня она не щадит.