Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Вот солнце свой стяг и клинок вознесло,
И в небе фиалковом стало светло.
Лишь войско Тежав-предводитель привёл,
Крик с вышки до слуха иранцев дошёл:
«К нам скачут туранцы, готовя набег,
А вождь их подобен чудовищам рек».[494]
Вперёд устремляется, гневом гоним,
Гив, доблестный муж, и воители с ним.
Об имени вражеском грозно спросив,
¹³⁵⁶⁰ «Эй витязь! — воскликнул воинственный Гив, —
С дружиной столь малой ты хочешь напасть,
Чудовищу лютому кинуться в пасть?»
Ему отвечает туранцев глава:
«Я славлюсь отвагой и хваткою льва.
Тежавом зовусь, повергаю мужей,
Сшибаю строптивые головы с шей!
Правитель я здешний, коль хочешь ты знать,
Избранник средь знатных, властителя зять.
Я предков иранских имею в роду,
¹³⁵⁷⁰ Свой род от вождей именитых веду».
«Зря так говоришь! — услыхал он в ответ, —[495]
К речам лицемерным доверия нет.
Лишь кровь иль отраву вкушавший весь век
Свершил бы в Туран из Ирана побег!
Ты здешний правитель и царский ты зять?
Однако твоя малочисленна рать!
Поэтому силой своей не кичись,
Нам вызов бросая, не столь горячись!
Наш вождь именитый, внушающий страх,
¹³⁵⁸⁰ Владыку любого повергнет во прах.
Сдавайся, приди к нам с дружиною в стан —
Ты к шаху отправишься с нами в Иран.
Когда согласишься вождя посетить,
С воинственным в переговоры вступить —
Доволен ты будешь наградой своей:
Получишь богатства, рабов и коней.
В том благо твоё, именитый ездок!
Ты видишь, для мира я сделал, что мог».
Но хитрый Тежав отвечает на то:
¹³⁵⁹⁰ «Нет, витязь, мой стяг не повергнет никто.
Здесь перстень и княжий престол мне даны,
Мои здесь дружины, стада, скакуны.
В горах и степях табуны без числа,[496]
Слуг вдоволь — чем доля моя не светла?
Сам царь Афрасьяб здесь опорою мне,
У вас не увижу того и во сне.
На рать не гляди, позабудь о числе,
Гляди на меня, с булавою, в седле!
Так стану разить, что отчаетесь вы,
¹³⁶⁰⁰ В своем нападенье раскаетесь вы!»
Отцу-исполину Бижен говорит:
«О витязь, чья слава по свету гремит,
Герой прозорливый, краса, ездоков!
Стареешь — ты в юности был не таков.
Тежава тебе наставлять для чего?
Участье и дружбу являть для чего?
Не лучше ль извлечь нам отточенный меч,
Сердца поражать, вражьи головы сечь!»
Коня разогнал он, клич грянул, как гром,
¹³⁶¹⁰ И каждый помчался с копьем и мечом.
На поле сражения пыль поднялась
Такая, что небо укрылось от глаз.
Как туча Бехмана, всё мрак поглотил,[497]
Надвинулась ночь и не видно светил.
Несётся, сияние солнца затмив,
С дружиной своею воинственный Гив.
Бойцов обгоняет летящий стрелой,
Не знающий страха Бижен удалой.
Навстречу спешит венценосный Тежав,
¹³⁶²⁰ Который и льва одолел бы, напав,
С могучим Мерду и с Эрженгом лихим,[498]
В бою насыщенье неведомо им.
Но вскоре в воинственной схватке дружин
Пал, насмерть сраженный, Эрженг-исполин;
Две трети туранцев погибли в борьбе,
В немилость попав к самовластной судьбе.
И в бегство пустился Тежав-удалец,
Вслед мчится Бижен, знаменитый боец,
Ярясь и грозя занесенным копьём,
¹³⁶³⁰ Он сходен с ревущим, взъярённым слоном.
Врага в поясницу Бижен поразил,
Тежав от удара остался без сил,
Но спасся: слегка отклониться он смог,
Кольчуги румийской удар не рассёк.
Бижен, без копья, богатырскую длань
Простёр; словно тигр, налетевший на лань,
Как ястреб, которым настигнут птенец,
С Тежава сорвал драгоценный венец —
Сверкающий дар Афрасьяба; с вождём
¹³⁶⁴⁰ Он был неразлучен и ночью и днём.
До самого замка, до башен и стен
Вслед недругу молнией мчится Бижен.
Все ближе Тежав к крепостным воротам.
Стоит Эспануй удручённая там.
Сказала прекрасная, слёз не сдержав:
«Где сила твоя, где дружина, Тежав?
Ужели ты спину ко мне повернёшь,
Ужели покинешь, с собой не возьмёшь?
В добычу врагу не бросай, позади
¹³⁶⁵⁰ Меня на спине скакуна посади!»
И жалость в Тежаве проснулась тогда,
Лицо запылало огнём от стыда.
Вверху Эспануй; витязь, по низу мчась,
Ей стремя пустое подставил тотчас.
Та, вихрем в седло за Тежавом вскочив
И крепко руками его обхватив,
С воителем вместе дорогой в Туран
Помчалась как будто степной ураган.
Несёт их вперед удалой жеребец,
¹³⁶⁶⁰ Но вот обессилели конь и боец,
И молвит злосчастный: «Подруга-краса!
Тяжёлую участь нам шлют небеса.
Мой конь боевой изнемог; позади —
Злой недруг, крутая тропа — впереди.
Коль, Бог упаси, — нас догонит Бижен,
Мне — смерть, а тебе угрожает лишь плен.
Худого ты ждать не должна от него;
Оставь же меня на коне одного».
Спустилась с седла Эспануй; всё сильней
¹³⁶⁷⁰ Тоскуя, рыдая от жалости к ней,
Погнал он коня к Афрасьябу один;
Несётся вдогонку Бижен-исполин.
При виде чудесной красы Эспануй,
До пят ниспадающих мускусных струй,
Коня осадил он и ту, что Тежав
Покинул, в объятия бережно взяв,
В седло усадил, и помчал он коня
К стоянке бойцов, что есть мочи гоня.
К шатру предводителя, счастлив и рад,
¹³⁶⁸⁰ Летит он; литавры навстречу гремят.
Мол, с поля сраженья воинственный муж
Вернулся — с добычею ценной к тому ж!
Твердыню громить устремились потом
Воители с Тусом, могучим вождём.
Затем удальцы к табунам понеслись,
Что вольно в равнинах Турана паслись.
И всем удальцам по аркану дано,
Как было в обычае ратном давно,
И каждый арканом поймал скакуна,
¹³⁶⁹⁰ И снова дружина стройна и сильна.
В твердыне Тежава, гневны и грозны,
Воссели бойцы из иранской страны.