Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

[Вот мир лучезарным венцом озарён,
Кафуром осыпан эбеновый трон.[553]
Спит недруг. Усталость бойцов велика:
Прошли уж десяток фарсангов войска.]
Шли ночью и днём, выбиваясь из сил;
Воителей голод жестокий томил,
Душили их слёзы, страдание жгло,
¹⁵⁷¹⁰ И лица черны, как воронье крыло.
И вот до горы Хемавен добрались,[554]
Ряды за рядами к подножью сошлись.
И Гиву сказал предводитель бойцов:
«О витязь мудрейший, глава храбрецов!
Три дня и три ночи наш длился поход,
Без пищи, без сна мы стремились вперёд.
Ты снедью себя подкрепи, отдохни,
На ложе походном спокойно усни.
Пиранова рать, в том сомнения нет,
¹⁵⁷²⁰ Немедля за нами помчится вослед.
С Биженом оставь невредимых, а сам
Спастись помоги изнемогшим бойцам».
Истерзан тоскою и жизни не рад,
Гив двинулся в гору, возглавив отряд.
Увечных укрыл от грозящей беды
И молвил, построив здоровых в ряды:
«Горе суждено нам убежищем стать,
Здесь плечи расправит усталая рать!»
И тотчас посты он велел отрядить
¹⁵⁷³⁰ К подножью горы — за врагами следить.
Гул, клики дозорных и топот, и звон...
Из сердца горы словно вырвался стон!
Лишь солнца лучи засияли светло,
Туранское войско в движенье пришло.
Клич грянул у ставки Пирана, как гром:
Ты скажешь, земля закипела кругом.
На поле войны, погоняя коня,
Вождь рати помчался быстрее огня.
Сказал он Хуману: «Теперь воевать
¹⁵⁷⁴⁰ Недолго осталось. Враждебная рать
Разгромлена. Многих лишился Иран
И полон увечными вражеский стан».
Грохочут литавры, кимвалы гремят,
Как буря, помчался передний отряд.
Туранцы, достигнув подножья горы,
Увидели только пустые шатры.
Слух новый тогда до вождя долетел:
«Иранцы бежали, их стан опустел».
И клики веселья вокруг разнеслись,
¹⁵⁷⁵⁰ И воины слушать Пирана сошлись.
Так вымолвил вождь: «Удалые бойцы,
Стяжавшие славу мужи-мудрецы!
Как действовать нынче, совет ваш каков?
Безлюдье, безмолвие в стане врагов».
Торопят вождя меченосцы, стрелки,
С юнцами твердят заодно старики:
«Иранское войско в смятенье бежит,
В бою победили мы, недруг разбит.
В их стане — лишь кровь, обагрившая прах
¹⁵⁷⁶⁰ Уместны ли ныне сомненья и страх?
В погоню теперь поспешим за врагом,
Мы проку не видим в решенье другом.
Где скорость нужна — колебаться и ждать
Безумней, чем в воду от бури бежать».
Пиран отвечает: «Порою в войне
Терпенье — поспешности лучше вдвойне.
Узнайте: как море, безбрежную рать
Успел повелитель Турана собрать.
Той рати дождемся — так будет мудрей,
¹⁵⁷⁷⁰ Немало в ней доблестных богатырей.
Тогда мы Иран обезлюдим вконец!
Лишь так, не иначе рассудит мудрец».
«О витязь! — на это Хуман отвечал,—
Ты б сердце заботой себе не терзал.
На что уж иранцы в сраженье смелы,
На что мастера и меча, и стрелы,
А всё ж боевые шатры в эту ночь
На месте оставили, ринулись прочь.
Уход их, пойми, безысходности знак!
¹⁵⁷⁸⁰ Бежали они поневоле. Итак,
Не надобно мешкать, покуда придут
К Хосрову, и новую рать соберут,
Ростема призвав из Забула. Поверь,
Бедою грозит промедленье теперь!
Бежавшему недругу вслед я пущусь,
К уловкам и хитростям я обращусь.
Гудерза и Туса — вождя удальцов,
Державное знамя, литавры, слонов
Захватим в сраженье. Врага побеждать
¹⁵⁷⁹⁰ Не лучше ли в битве, чем медлить и ждать?»
Ответил Пиран: «О могучий герой,
Будь радостен сердцем и ясен душой!
Свершай, что рассудком тебе внушено,
Ведь небо само пред тобой склонено».
В дорогу пустились, готовые в бой,
Пиран-полководец и воинов строй.
Леххаку Пиран повелел: «Верховых
Две сотни веди на конях вихревых,
Нигде остановок не делай в пути —
¹⁵⁸⁰⁰ Ты должен стоянку иранцев найти».
И тот полетел на ретивом коне,
Ни разу не вспомнил о пище и сне.
Уж за полночь было, когда часовой
Увидел туранский отряд боевой.
Гора встрепенулась, крик, звон поднялся.
Леххак убедился, что медлить нельзя.
Помчался, к Пирану вернулся с пути,
Известье принёс, где иранцев найти:
Гора Хемавен, мол, дала им приют,
¹⁵⁸¹⁰ И зорко стоянку посты стерегут.
Вождь кличет Хумана и молвит: «Скачи,
Не зная покоя ни днём, ни в ночи.
Бери сколько надо с собой удальцов,
На быстрых конях закалённых бойцов.
Иранцы бежали со стягом своим,
Хребет Хемавена — убежище им.
Теперь ты мгновенной победы не жди,
Отточенным разумом средство найди
Отнять кавеянский наследственный стяг,
¹⁵⁸²⁰ И света не взвидит измученный враг.
Внезапно с мечом закалённым нагрянь,
В куски изруби ты и древко и ткань.
Победа такая тебе по плечу.
Я вслед за тобою как вихрь полечу.»
Мужей боевых тридцать тысяч потом
Избрали, и каждый — с мечом и щитом.
Лишь выплыло солнце в сиянье лучей
И мир осчастливило лаской своей,
Столб пыли густой в отдаленье возник
¹⁵⁸³⁰ И с вышки донёсся дозорного крик:
«Туранская рать приближается к нам,
Вздымая чернеющий прах к облакам».
Тус это услышал и панцирь надел;
Литавры забили, кимвал загудел.
Уже наготове стоит под горой
Иранских бойцов устрашающий строй,
Дивится туранский боец, увидав
Сверкание копий, мечей и булав,
Отважных, взъярённых, как львы, удальцов
¹⁵⁸⁴⁰ И знамя Каве над главами бойцов.
Гудерза и Туса окликнул Хуман:
«С кимвалом, слонами, покинув Иран,
Давно ли войною сюда вы пришли,
Ища разоренья туранской земли?
А ныне сражаться вам, видно, невмочь:
Как серны пугливые, кинулись прочь!
Приютом нагой вы избрали гранит:
Ужели вас, витязи, стыд не томит?
Лишь только заря над горою взойдёт,
¹⁵⁸⁵⁰ Кровавой рекой затоплю ваш оплот.
Тебя, предводитель, с вершины стащив,
Без жалости руки арканом скрутив,
К царю Афрасьябу отправлю. С тобой
Тогда распростятся и сон, и покой!
Себя не спасёте уходом своим,
Вам впору рыдать над исходом таким!»
Меж тем, он Пирану известие шлёт:
«Свершился нежданный судьбы поворот.
Иначе всё вышло, чем я полагал,
¹⁵⁸⁶⁰ Когда за иранцами вслед поскакал.
На склонах — иранская рать. Во главе —
Тус вместе с Гудерзом под стягом Каве:
Едва на востоке забрезжит рассвет
И будет светилом весь мир обогрет,
Будь рядом со мною у склонов крутых,
Чтоб степь почернела от полчищ густых!»
К Пирану с известьем гонец подоспел.
Услышал Пиран и душой закипел,
Средь ночи помчался, не ведая сна;
¹⁵⁸⁷⁰ И хлынула рать, как речная волна.