Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Зенге опечаленный двинулся в путь.
⁵²⁷⁰ Заложников знатных спешил он вернуть,
И с ними даров драгоценных обоз,
Что раньше посол Афрасьяба привёз.
И вот он столицы туранской достиг.
Тут с вышки вгляделся дозорный, и крик,
Прибытье посла возвещавший, исторг.
Навстречу пришел знатный витязь Товорг.[212]
Как только Зенге к Афрасьябу вошёл,
Властитель Турана покинул престол,
Воителя крепко в объятиях сжал,
⁵²⁸⁰ Приветствовал, рядом с собою сажал.[213]
И витязь послание отдал сперва,
Затем повторил Сиавуша слова.
Был вестью такой Афрасьяб потрясён,
Исполнился гнева и горести он.
Посла повелел он в покой поместить,
Как должно, его обласкать и почтить,
А сам предводителя рати зовёт.
Мгновенно предстал пред властителем тот.
С премудрым Пираном оставшись вдвоём,[214]
⁵²⁹⁰ Его Афрасьяб известил обо всём:
О шахе, что столь неразумен и слеп
И жаждет войны, неуёмно свиреп;
И как он обходится с сыном родным,
Поведал ему, возмущеньем палим;
Затем о прибытьи Зенге-храбреца
Сначала он всё рассказал до конца.
«Что делать? — спросил он,— Давать ли обет,
Дорогу пред ним открывать или нет?»
«Владыка! — ему отвечает Пиран —
⁵³⁰⁰ Да будешь ты счастьем весь век осиян!
Ты разумом нас прозорливей, мудрей,
Богаче казною, могучей, храбрей.
В познаньях никто не сравнится с тобой —
Столь щедро, о царь, одарён ты судьбой!
Знай, каждый, кто милости властен дарить,
Добро и открыто, и втайне творить,
Для князя, чей столь многотруден удел,
Ни злата б, ни помощи не пожалел.
К тому ж, говорят, среди знатных земли
⁵³¹⁰ Царевича верно нигде б не нашли
Прекрасней, стройнее, спокойней его,
Учтивей, скромнее, достойней его.
Не только он родом высок — по уму,
По доблести в мире нет равных ему.
Увидев его, убедишься, пленясь:
Недаром на свете прославился князь.
Да если б заслуг он других не имел —
Лишь ту, что вступился, разгневан и смел,
За сотню туранцев, восстал на отца,
⁵³²⁰ Лишился престола, лишился венца —
Ему не должна ли туранская знать
В среде своей место почётное дать?
Коль будем велению чести верны,
Его не отпустим из нашей страны.
К тому ж постарел Кей-Кавус, и престол
Покинуть властителю срок подошёл.
Князь молод и блеском царей озарён,
Верховный престол унаследует он.
Осудит тебя каждый доблестный муж,
⁵³³⁰ Обиду в душе затаит Сиавуш.
Ему, по веленью высокой души,
Послание мудрое ты напиши.
Приют благородному юноше дай,
Как сына родного, его обласкай.
Пусть в нашей державе покой обретёт,
Пусть должный его окружает почёт.
Дочь дай ему в жёны, исполнив обряд.
Средь милостей пусть он живёт, средь услад.
И край твой родимый душой возлюбя,
⁵³⁴⁰ Быть может, останется он у тебя.
А если вернётся к родителю сын,
Умножится слава твоя, властелин;
Признателен будет владыка владык,
Услышишь хвалу ото всех, кто велик.
Сюда, знать, привел Сиавуша Творец,
Чтоб войнам пришел долгожданный конец.[215]
Чтоб странам обеим опять процветать;
Всесильна святая Его благодать!»
Когда отзвучали Пирана слова,
⁵³⁵⁰ Над ними задумался царства глава:
То благо провидел в грядущем, то зло...
И долго в безмолвии время текло.
Пирану седому сказал он в ответ:
«Ты прав, о мудрейший, сомнения нет.
Меж славных мужей, закаленных в бою,
Кто доблесть и славу затмил бы твою?
Но мне не забыть многозначащих слов,
Что слышал я раньше из уст мудрецов:
„Коль вырастишь львёнка, уму вопреки,
⁵³⁶⁰ Поплатишься: когти его и клыки
Окрепнут. Исполнится ярости он
И кинется вдруг на того, кем взращён"».
На это ответ у Пирана готов:
«Рассудку внемли, повелитель бойцов!
Пусть злобен отец, если сын не в отца,
Возможно ль злонравия ждать от юнца?
Ужели не знаешь: Кавус одряхлел,
Уж близится старческой жизни предел.
Князь будет владыкой огромной страны,
⁵³⁷⁰ Наследственных замков, богатой казны,
И станут твоими престолы двух стран.
Кто в мире был счастьем таким осиян?»