Фишки нА стол !

Баллончики со слезоточивым газом появились совсем недавно. О них ходили разнообразные слухи вплоть до самых невероятных. На прошлой неделе первый такой баллончик попался в руки сотрудников 206-го отделения. Его изъяли у фарцовщика Красовского. Собрались уже сажать его за незаконное ношение оружия, но начальник выяснил в РУВД, что имеется установка — баллончик оружием не считать.

Подойдя к двери 417-й комнаты, Кулинич оглянулся, потом осторожно приподнял пальцем заслонку почтового ящика и заглянул в щель. Каждая комната в этом общежитии, построенном еще на закате эпохи Репрессанса, была снабжена почтовым ящиком. На дверях снаружи имелась облицованная бронзой щель с заслонкой, а изнутри под ней крепился ящик, куда падали опускаемые письма. Конечно, почту по комнатам не разносили еще со времен разоблачения культа личности, но иногда можно было оставить записку, не застав хозяина дома.

Кулинич вытащил достижение демократии и скрепку, которую тут же разогнул и начал прилаживать к баллону. Повозившись несколько секунд, он еще раз оглянулся и закрутил проволоку. Раздалось шипение, и Сергей быстро сунул баллончик в почтовую щель. Муравьев машинально добавил несколько спичек в замочную скважину. Опера выскочили на лестницу, удовлетворенно отметив, что их никто не видел. Неожиданно Кулинич повлек коллегу по лестнице вверх, а не вниз.

— Там нам делать нечего, — махнул он в сторону выхода из корпуса, Петрович через минуту вышлет наряд. Считается, что кто-то позвонил в дежурную часть и сказал, что одному человеку на четвертом этаже стало плохо. — Сергей предвкушенно захихикал. — Ну а мы пока зайдем в гости.

На пятом этаже они завалились к девушкам — знакомым опера. Кулинич, оказывается, тоже был не промах по части симпатичной агентуры. С очаровательной Юлей и ее соседкой Боряной они приятно провели время, напившись чая и уничтожив небольшой тазик варенья. А тем временем этажом ниже разворачивались драматические события.

Даже до пятого этажа донеслись дикие вопли из комнаты 417. Затем послышался звон разбитого стекла. Выглянув в окно, Кулинич проводил взглядом вылетевший из окна стол. К сожалению, сам Кузьминский вслед за столом не вылетел, и опера вернулись к прерванному чаепитию.

По возвращении в контору в дежурной части застали примечательную картину. Кузьминский с подбитым глазом сидел на лавочке в обезьяннике. Медицинская сестра из поликлиники сноровисто накладывала шину на ногу стонущей студентке. Постовой крепко держал за рукав приятеля студентки, не давая тому подбить Кузьминскому второй глаз. У всех троих были жутко красные лица — видимо, заграничная демократия оказалась не хуже отечественной "Черемухи". То, что осталось от стола, лежало кучкой в углу.

— Вот, полюбуйтесь на этого бандита! — профессионально возмущенно воскликнул Петрович. — Столами из окна швыряется, честным гражданам не дает прохода. Так этого ему мало, потом еще бросается на людей с железяками!

В целом события разворачивались так. В дежурную часть в самом деле позвонили возмущенные граждане и пожаловались на летающий стол. Правда, заявители не заметили, из какого окна он вылетел, но наряд милиции в это время уже подходил к комнате злоумышленника. В коридоре глазам постовых явилась фантасмагория. Прочная дубовая дверь сорвалась от страшного удара изнутри, и в коридор с зажмуренными глазами, держа наперевес железную спинку от кровати, вылетел Кузьминский. По инерции он промчался по коридору и со всего размаху приложил спинкой по ноге проходившей мимо студентки. Сопровождавший ее парень не пожелал оставить дело так. Только вырвавшиеся из комнаты слезоточивые облака спасли несчастного спекулянта от дальнейшей расправы.

По дороге в отделение беглец проветрился и прозрел. Теперь он мало чем отличался от обычного подвыпившего дебошира. Правый глаз наливался предгрозовой синью. Левый со страхом косился на кавалера. Кузьминскому уже разъяснили, сколько могут дать за причинение менее тяжких телесных повреждений, и он даже не пытался жаловаться или качать права. Пусть и в несколько подпорченном виде, Олег Владимирович готов был предстать перед общественностью, дабы опровергнуть слухи о своей трагической кончине.

Но прежде ему пришлось ответить на вопросы Хусаинова. Зама по розыску интересовало, почему же Кузьминский скрывался. Врать он уже не имел сил. Скрывался из-за того, что боялся преследования КГБ. Неизвестных с 14 этажа он упорно считал комитетчиками, которые расправились с Фотиевым и теперь стремились убрать свидетелей. О том, что его непременно хотят убрать, и лучше будет на время скрыться, Кузьминский услышал и от Гринберга. Он в панике кинулся искать убежища, и неожиданно свою помощь предложил Аверченко, спрятав жертву политического террора у себя в комнате.

Не успел еще Валентинов дозвониться начальнику РУВД с целью доложить, что приказ найти Кузьминского выполнен, как в отделение заявился Пчелкин и моментально кинулся докладывать об успехе своему начальству.