Поднявшись на почерневшую от дождя платформу, я занял положенное место среди полусонных тел. Их разговоры я не удосуживался перечёркивать, а просто моментально стал пропускать мимо ушей, как только уловил, что не было в этих толках ничего нового: всё то же самое несли и газетная старушка, и непротрезвевшие мужики, и сердобольные тётушки, и их детишки; вот только одна худенькая женщина, которой на вид было столько же, сколько было бы теперь моей матери, и которая даже немного походила на неё, встала напротив меня и заговорила прямо в лицо – так напористо, что, даже отвернувшись от неё, я не смог быстро выпутаться из этой монотонной болтовни.
«Он никогда мне сам не звонит. Почему же он не звонит? Я его разве не любила? Я что, его обижала? Почему он не хочет позвонить? Почему он мне не звонит? Когда он маленьким был, он так меня любил, такой нежный был, а теперь не звонит. Сам не звонит, никогда не звонит. Говорит, что у него нет времени, а у меня всё время есть как будто… Я иногда не выдержу и наберу его, а он отнекивается. Почему он никогда не звонит? Почему? Я не понимаю этого. Почему он не позвонит?
Я бесцеремонно потопал как можно дальше от неё. Состав приближался. Что же, пускай на этом корабле будет для меня каюта. Я пытался понять, как же мне действовать дальше. Там, куда приеду, нужно будет воспользоваться телефоном – собственным или чужим, – чтобы связаться с хозяйкой театра и узнать от неё подробности о механизме работы зеркал и архитекторе. Имя и облик Дедала, который вырастил живые кубы, я хорошо запомнил. Научиться менять почаще лица, не привязываться к одному – такова была наша первостепенная цель (и вряд ли кто-то осмелится утверждать, что не мечтает о том же).
Сквозь шум приближающейся электрички мне показалось, что Лев снова зовёт – но теперь не маму, а меня. Какой у него был звонкий и ясный голосок, каким он был чудесным созданием и как преобразил эту историю!
Вместе с остальными я влез в душный, дымный, дрянной вагон, протиснулся к окну. Кашель, хохот, болтовня – весёленькая предстоит поездка. Наконец состав поплыл. В оконном отражении я переглянулся со своим живым существом и улыбнулся ему. Взгляд одного из нас выражал окончательно утвердившееся господство, взгляд другого – лишь беспрекословную
покорность.
Это последняя нота, невыносимая нота, угольно-чёрная НОТА СМЕРТИ. Это бесчеловечный звон, который доступен лишь СВЕРХЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ СЛУХУ.
Звук наступает с опозданием. Герой только учится этой музыке, он только начал осваивать её простейшие формы: утро, миф, солнце. Но он выучит все её миноры, диезы, все её такты И СИНКОПЫ. И НАУЧИТСЯ играть без чужого вмешательства – ОН ХОРОШИЙ ученик, и у него в планах бесконечно много уроков.
Герой мог бы рассказать эту историю иначе. Взглянуть на неё другими глазами – теми, которые смотрят изнутри него. Может быть, от этого что-то и изменилось бы – НО НЕ его положение.
Ведь что случится, если герой убьёт Минотавра? Его руки БУДУТ БОЛЕТЬ. Он УНАСЛЕДУЕТ ОТ МИНОТАВРА ВСЁ – СИЛУ, ЗЛОБУ, рогатую голову. Он займёт место в лабиринте. Он будет поджидать ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЖЕРТВ И УБИЙЦУ ЧУДОВИЩ.
Но что случится, если герой
Где же финальная черта?
Продукция компании «Мемория» сертифицирована и прошла все необходимые тестирования, однако если вы опасаетесь возникновения побочных эффектов, пожалуйста, проконсультируйтесь с вашим врачом перед использованием аппарата. Если во время или сразу после использования вы почувствуете недомогание, также обязательно проконсультируйтесь с врачом. Компания не несёт ответственности в случаях, если пользователь нанёс себе вред, действуя не в соответствии с инструкцией к мемоморфу. Берегите себя и своих близких! Если вы испытываете дискомфорт при работе аппарата, обратитесь в официальный сервисный центр компании «Мемория». Если никаких нарушений в работе аппарата не будет выявлено, пожалуйста, обратитесь к врачу.