Фитиль для керосинки

-- Каму карасину! Карасин!

-- Вос шрайсте! Их гер!.. -- прокричала Дора в ответ в открытую форточку, -- я слышу,-- взглянула на себя в зеркало и засеменила на крыльцо. Там она подхватила уже приготовленный десятилитровый бидон и направилась неспеша, даже важно к калитке. На улице, прямо на углу, через дом от нее стояла лошадь, запряженная в телегу, к которой обручами была прикреплена довольно большая, горизонтально лежащая, скорее бочка, чем цистерна. Рядом с ней стоял плотного сложения человек в прорезиненном, когда-то коричневом плаще и соломенной шляпе, но цвета асфальта, на который пролили бензин или масло. -Здравствуй, Семен! -- приветствовала Дора прямо в спину.

-- А! -- Обернулся к ней человек и приподнял шляпу настолько, что обнаружились его поседевшие, но весьма густые и не свалявшиеся кудри. -- Приветствую Вас, уважаемая Дора Максимовна! Пожалуйте Вашу тару. -- Он степенно взял у нее из рук бидон, неспеша отвернул крышечку, затем поставил его на землю, налил в свой небольшой бачок из цистерны шипящей и пенной струей половину, а затем огромным половником зачерпнул из него и аккуратно через черную воронку стал наполнять Дорин бидон.

Он уже и не помнил, сколько лет развозил керосин по поселку -- может, двадцать, а может и все двадцать пять, но давно -- поэтому его все знали. Он никогда не болел, никогда не пропускал назначенных улице дней и не путал их, всегда давал в долг, если не было денег, и ему всегда отдавали. Его всегда угощали, кто огурчиками и редиской со своей грядки, а кто и пирогом или домашней колбаской. Он никогда не отказывался и никогда не ел при людях -- все складывалось в аккуратный ящичек с боку от цистерны на подводе.

И лошадь его была подстать ему -- степенная, неторопливая и безотказная в работе и общении. Дети кормили ее падалицей яблок, которые она очень любила, и, когда смотрели, как Маня хрумкает ими и подбирает сочными мягкими губами выпадающие кусочки, у них у самих текли слюни.

-- Так что, Дора Максимовна, дождусь ли я от Вас ответа? -- Спросил он, глядя ей прямо в глаза, и ясно было, что продолжается давний разговор.

-- Слушай, Семен, сколько лет уже прошло, как умерла Клава? -- Собеседник только вздохнул и пожал плечами.

-- Я сегодня считала, так получается уже одиннадцать...

-- Я же и говорю Вам -- пора решать.

-- Решать, что решать? -- Она говорила ему это двадцать четыре раза в году, не больше и не меньше, потому что он привозил керосин два раза в месяц, каждые две недели. -- Что решать? Если ты один и я одна -- это же не значит, что мы должны жить вместе!

-- Нет, нет, нет, -- возразил Семен, -- тут, извините, другая арифметика. Вы одна, а у меня чувства -- значит, нас двое, и это значит еще, что получается Семен плюс Дора, вот какая сумма!

-- Сумма! Тебя можно разве убедить? Нет, как отмыть от этого запаха. Как же можно жить с этим запахом?

-- Это справедливо. Но мы проведем газ, а я пойду работать на газозаправочную станцию. Мне уже много раз предлагали -- это преспективная работа! Идет же газификация села, Вы понимаете?!

-- Что идет, куда идет? Газификация... если даже я тебя отмою от этого керосина, так как же я пойду за тебя -- ты же крещеный, а я еврейка.

-- Так что? -- Искренне удивился Семен, -- Что у нас таких мало? Даже в поселке я человек десять насчитаю!

-- Это все молодежь. Они вообще ничего не знают и знать не хотят!

-- И правильно, -- подтвердил Семен

-- Правильно. Что правильно? Ты же не можешь стать евреем!

-- Зачем? -- Искренне изумился Семен

-- Зачем, зачем? А что же мне на старости лет идти в церковь креститься.

-- Не надо! -- Убедительно махнул рукой Семен, не надо -- мы можем и в ЗАГС не ходить, будем жить гражданским браком.

-- А что скажет мой сын?

-- Что он скажет? -- Сдвинул шляпу на затылок керосинщик.

-- Он скажет,-- зол эр зайн гезунт, майн маме геворн мишуге! Ду форштейст? -Ду форштест нит!..56

Этот разговор продолжался много лет, и неизвестно, чем бы кончился, но после того, как во многих домах зажглись голубые подсолнухи на газовых плитах, загудели колонки и, как невиданная роскошь, багодаря им потекла из кранов горячая вода, в сельпо завезли маленькие газовые плиты с двумя пузатыми баллончиками, которых, говорят, если умеренно жечь газ, хватало каждого почти на три недели!

Дора снова занялась подсчетами, и выходило, что теперь ей нужно не есть и не пить всего восемь месяцев, тогда вполне можно заменить эру керосина на газовый рай...

Но время шло... Однажды их видели в кино у станции. Многие проходили мимо и не узнавали -- он в своей тройке стального цвета с галстуком оказался высоким и стройным мужчиной... а те, кто узнавали, -- удивленно здоровались и даже останавливались... В ответ Семен кивал, и шляпа темного велюра, насаженная на макушку, заслоняла половину фотографически застывшего лица... Дора в это время шла по прямой, держа его под руку, не давая замедлить движения и уставив свои глаза в нечто только ей ведомое и, наверное, очень занимательное...

Весь сеанс они просидели молча, даже не поворачиваясь друг к другу. На обратном пути Семен не выдержал: