Фитиль для керосинки

Смерклось неожиданно быстро. Такой день зимой в нашем краю -- только рассветет, а уже сереет день и скукоживается, как береста на костре. На обратной дороге Венька похвалился: "Мировая девчонка!" -- "Да".-- Просто подтвердил Шурка:" Я с ней дружить буду." Непонятно почему -- это кольнуло Веньку, но он не подал виду и ответил: "Дружи. Она очень хорошая!" Серое плотное пространство впереди превращалось в улицу только благодаря светлячкам окон, пробивавшимся сквозь снежные ветви. Потом из мглы выступали заборы, и даже можно было рассмотреть недоеденные дроздами и скворцами кисти рябины и черные ягоды боярышника. Венька останавливался, пригибал ветки, обсыпался снегом и рвал их застывшими пальцами. "Держи!" -- протягивал он Шурке, и они набивали рот сладкой мякотью. На перекрестке горел единственный фонарь на деревянном покосившемся столбе. В желтом свете ребята увидели приколотое свежее объявление: "Набор в драмкружок. Подготовка новогоднего представления ..."

-- Только что повесили! -- уверенно сказал Шурка. Когда днем шли, его не было.

-- Какое это имеет значение! -- равнодушно отмахнулся Венька.

-- Имеет, -- значит, там все на новенького. -- Он помолчал. -- Ты любишь читать? Вот "Всадник без головы" или "Пестрая лента"...

-- Нет, -- перебил Венька, -- это все выдумки. Я люблю про Миклухо-Маклая, Пржевальского, Афанасия Никитина... но если ты хочешь, давай сходим, запишемся...

В поселке было два клуба. В старом "зимнем" крутили кино и зимой и летом, и он находился "на той стороне", куда домашним законом дорога Веньке была закрыта. В новом "Летнем" именно летом работала читальня, тут давали шахматы напрокат, на покосившихся столиках играли в домино, торговали пивом в синей палатке, и по праздникам и выходным выступали артисты на открытой эстраде. Когда-то это было, наверное, красивое сооружение. Говорят, построили его при Шаляпине, и сам он открывал его и даже пел, но с тех пор, видно, его покрасили два раза -- два, потому что одна краска, более светлая, выступала из-под второй облупившейся. Это уже предположил Шурка, пользуясь дедуктивным методом Шерлока Холмса.

Драмкружок занимался в помещении за сценой. Тут было несколько комнаток и небольшой репетиционный зал. Пахло дымком и сковородкой, как всегда, когда топится буржуйка. Народа было немного -- несколько взрослых и ребят. Все сидели на стульях, не раздеваясь, и тихо переговаривались.

-- Вы в кружок? -- Выглянула девушка из одной двери. -- Заходите! -- И распахнула ее пошире, чтобы их пропустить.

В комнате за столом перед зеркалом вполоборота сидел совершенно седой человек с красным лицом белыми усами и белой небольшой бородкой. Если бы не папироса между двух тонких изящных пальцев, можно было подумать, что это Дед Мороз лично пожаловал организовывать постановку к Новому году.

-- Молодцы, что пришли! -- сразу начал Белобородка, как его тут же прозвал Венька. -- Дела всем хватит. Раньше не занимались? Ничего -- у нас есть замечательная система Станиславского, по ней будем работать! Как вы о нас узнали?

-- По объявлению!

-- Правильно, -- обрадовался Белобородка! Видите, Верочка, я был прав! У нас действительно самая читающая страна в мире и нет безграмотных! Так? -- Он указал пальцем на Веньку. Тот помедлил мгновение, соображая, что надо делать, и произнес:

-- Вениамин! -- Белобородка перенес свой палец на Шурку, и тот уже без задержки отрапортовал:

-- Александр!

-- Отлично! Ну, вот вам и первая задачка, которую вы решили совершенно верно! А теперь все в зал и через пять минут -- начинаем! Венька не понял, какую они задачку решили, кто такой Станиславский и зачем в театре система, но Белобородка показался ему человеком добрым и слегка выпившим. Он поделился с Шуркой, и они решили, что не ошиблись.

-- Положение у нас сложное, даже критическое, -- начал руководитель, забираясь на сцену, -- добавьте в центр! -- скомандовал он, и, как по волшебству, что-то щелкнуло, и вспыхнул свет. -- Так. Положение сложное. Времени в обрез, как во всяком театре перед премьерой. Но мы должны сделать подарок зрителям и поэтому репетиции через день в пять, а по воскресеньям с одиннадцати и до упаду! Согласны?-- Вместо ответа кто-то тихо спросил из зала:

-- А костюмы?