«Опель», а вслед за ним и мы стал кружить по узким улочкам. Движение здесь оживленным не назовешь, и я начала беспокоиться, как бы на нашу назойливость не обратили внимание. Только я собралась открыть рот, чтобы посоветовать нашему водителю сбавить скорость, как «Опель», мигнув габаритами, остановился. Мы проехали метров сто и свернули в переулок. В заднее стекло мы с Ольгой могли наблюдать, как рыжая выходит из машины и направляется к подъезду. «Опель» развернулся и двинулся в сторону проспекта. Стало ясно: рыжая в конечной точке своего маршрута.
Я расплатилась с водителем, и мы с Ольгой помчались к дому. Конечно, к тому моменту Светлана уже скрылась в подъезде. Так как на двери кодовый замок отсутствовал, мы тоже вошли и прислушались. Тишина.
— Проворонили, — с досадой заметила Ольга. — Гадай теперь, в какой она квартире.
Дом был старый, трехэтажный, с широченной лестницей, голоса наши отдавались в огромном парадном, как в пещере.
— Надо проверить, нет ли еще входа, — насторожилась я. Дверь во двор имела место, но была заколочена.
— Значит, она в доме, — мудро рассудила Ольга. — На лестничной клетке по четыре квартиры. Выходит, всего двенадцать. Ерунда. Прогуляемся…
— Не пойдет, — подумав, решила я, — лучше дождаться кого-то из жильцов и спросить.
— В такое-то время? — скривилась Ольга.
— А по квартирам ходить в такое время лучше? — не сдавалась я.
Ждать мы отправились на улицу, однако уже через час вновь перебрались в подъезд — было ветрено, прохладно да еще дождь пошел. Мы устроились на подоконнике, вяло переговариваясь, а потом и вовсе замолчали.
Наконец дверь подъезда хлопнула, мы встрепенулись и через пару секунд увидели паренька лет семнадцати, он поднимался по лестнице. Заметив нас, он стал с интересом приглядываться, а я, дождавшись, когда он подойдет поближе, спросила:
— Извините, вы не скажете, Светлана в какой квартире живет?
— Какая Светлана? — переспросил он.
— Фамилию мы не знаем. У нее волосы рыжие, она в варьете танцует.
— В варьете? — удивился парень. — У нас танцует только Михалыч, и то по пьяни. И рыжих точно нет.
— Как же так? — влезла Ольга. — Мы точно знаем, что она в этом доме живет.
— А я точно знаю, что у нас рыжих нет. Может, Тамарка перекрасилась, но она не в варьете, а на заводе работает.
— А вы хорошо своих соседей знаете? — не унималась Ольга.
— Я здесь всю жизнь живу, — хмыкнул парень, намереваясь продолжить подъем, но вдруг обернулся. — Если только в пятой квартире, у Тихомировых, — неуверенно добавил он. — Они то ли сдают ее, то ли продали…
— Спасибо, — кивнула я. Парень поднялся на третий этаж, хлопнула дверь, и все стихло.
— Ну что, пойдем в пятую квартиру? — шепнула Ольга. — Ясное дело, что она там.
— Вовсе нет, — возразила я. — Ты ж сказала, она гостей ждет или сама в гости собирается, так вот, может, и зашла.
— Время для гостей не самое подходящее.
— Подождем, — подумав, решила я. Ожидание очень скоро Ольге надоело, и она вспомнила, что завтра ей с утра пораньше ехать к родителям на дачу, и принялась ныть.
— Или звоним в пятую квартиру, или пошли отсюда. Чего мы здесь высиживаем?
— Иди, — согласилась я, — а я еще немного подожду.
— Чего подождешь?
— Рыжую. Узнаю, живет она здесь или нет.
— И долго ты будешь ждать? Может, она к утру объявится или вообще к вечеру.
Обсуждать это я не стала, устраиваясь поудобнее на подоконнике. Ольга промучилась еще полчаса и заявила:
— У меня уже нет сил сидеть здесь.
— Говорю, поезжай домой.
— Не могу же я тебя оставить?
— Почему не можешь? Зачем вдвоем мучиться?
— Это, конечно… — Она вздохнула, посмотрела жалобно на меня и сказала:
— Ну, я пойду тогда?
— Иди.
— Позвонишь?
— Конечно.
— Звони вечером, часов в девять, я уже наверняка с дачи вернусь.
— Хорошо.
Мы простились. Ольга покинула подъезд, а я загрустила, хотя до той минуты считала, что толку от подруги мало, но, оставшись одна, сразу почувствовала себя сиротой.
. Ветер крепчал, стекла за моей спиной позвякивали, я сидела, нахохлившись, и вскоре начала клевать носом, а потом вроде бы задремала. Из этого состояния меня вывел шум подъехавшей машины, она остановилась прямо возле подъезда, створка подъездной двери была приоткрыта, и я увидела светящиеся в темноте шашечки такси. В ту же минуту на втором этаже хлопнула дверь. Я сползла с подоконника, сообразив, что мое сидение на нем среди ночи наверняка привлечет к себе внимание. Прижимаясь к стене, я юркнула к входной двери, той, что была заколочена. Здесь царил полумрак, и я надеялась остаться незамеченной.
Сверху послышались шаги, затем женский голос отчетливо произнес: «Черт» — и шаги начали удаляться, а я, гонимая любопытством, на цыпочках поднялась на один пролет. Дверь квартиры номер пять с моего места не увидишь, но я была уверена, что женщина находилась как раз перед этой дверью. В тишине подъезда я отчетливо слышала, как она трижды позвонила: длинный звонок, короткий и опять длинный, похоже на условный сигнал. Дверь открылась, и женщина спросила:
— Зонт есть? Дождь разошелся… — Ей что-то ответили, но я не разобрала, а она сказала с обидой: