Физика любви

Я указываю подбородком в бок. Там сидит Алина, вцепившись ненавидящим взглядом в Оливку, а ее подружки хмуро смотрят на меня. Самая недовольная – Майя. Симпатичная брюнетка с тонкими чертами лица. Если б она еще не смотрела волком, была бы вообще красотка.

Глеб пожимает плечами и смотрит на часы:

– Ян, пора, а то русичка нам вставит за опоздание.

Уходя, Барышев поворачивается к нам, идет спиной вперед и говорит:

– Сегодня празднуем в «Котах», не забудьте!

– С чего ты взял, что празднуем?

– А что, с твоими убийственными подачами можно проиграть? – с фирменной ухмылкой говорит Глеб, и они уходят.

Оливка двигается ближе ко мне:

– И когда вы перестанете вести себя как два идиота?

– Нормально я себя веду, – отзываюсь хмуро.

– Да всем очевидно, что вы друг другу нравитесь.

– Насть, я разберусь, – зачем-то говорю я, хотя и ежу понятно, что ни черта я не разберусь.

Она только качает головой, а я раздраженно откусываю пирожок с яблоком.

Глава 22

Я выхожу в зал и удивленно отмечаю, что многие уже заняли трибуны. Чем ближе финал, тем больше зрителей приходят смотреть. Например, Вадос теперь посещает каждую нашу игру, чем ужасно бесит Глеба. Думаю, по большей части он за этим и приходит. Вот и сейчас он кричит мне:

– Яна, привет! – и радостно машет рукой.

Я отвечаю на приветствие, и передо мной тут же вырастает Глеб.

Говорит:

– Давай руку, замотаю тебя, болезная.

– Почему он так тебя раздражает? Вы что-то не поделили?

– Не люблю скотов.

– Ого, – усмехаюсь, – а с тобой лучше не ссориться.

– Вот и не ссорься, – он сосредоточенно фиксирует мой больной палец.

Я смотрю на его ресницы и вдруг говорю:

– Я видела, как ты разнял детскую драку. Ты хороший человек, Глеб. Но не бойся, я никому не скажу.

Янковский смотрит мне в глаза и, наклоняясь еще ближе, шепчет:

– Тогда это будет наш секрет.

Дыхание сбивается, а кожа покрывается мурашками. Не заметить это невозможно, потому что он держит мою руку. Я дергаюсь, вырывая у него катушку с пластырем. Голубые глаза приобретают то выражение, от которого горячая волна катится вниз по телу. Господи, как страшно и как сладко.

Глеб медленно тянется за моей рукой:

– Яна, ну что же ты, мы не закончили.

– Твои собачки меня сейчас на части порвут, – я стараюсь спрятаться за сарказмом, но Алина, Майя и их подружки действительно смотрят недобро.

– Меня больше интересует вот что, – он отрывает пластырь, опускает мою руку вниз, касаясь пальцами моего бедра.

Мурашки размером со слона снова беззастенчиво покрывают мою кожу. Я сглатываю. Глеб изучающе оглядывает открытые участки моего тела.

– Это реакция на меня?

– Да, Янковский, ты совершенно жуткий человек. Это от страха! – выдаю с возмущением.

И тут же сбегаю, поджав хвост. Встаю к Манковой в пару, и мы отрабатываем удар. А что мне надо было сказать?! Да, от твоего присутствия у меня колени трясутся? Мечтаю быть с тобой? Все, что было в учебнике, жуткая глупость и бред? Выброси вырванные листы и давай встречаться? Люблю, оказывается, не твоего друга, а тебя? Поцелуй меня, потому что я хочу этого так сильно, что аж во сне это вижу?

Разозлившись от своих же мыслей, луплю по мячу что есть силы. Манкова отскакивает в сторону:

– Петрова, полегче! Побереги запал для соперников.

– Извини, – бормочу я и оборачиваюсь на Глеба.

Смотрит на меня, а на губах дьявольская усмешка. Да чтоб тебя. С раздражением тру руки, пытаясь стереть предательские мурашки со своей кожи и слышу, как он смеется.

^{–.. -.-.–}

Этот матч мы тоже выигрываем. Еле-еле, потому что команда реально сильная, но у нас выходит. Глеб и Ян просто фееричны. Точны, техничны, чувствуют друг друга без слов, будто один разум в двух телах. Последний мяч мы разыгрываем на троих, и когда Глеб делает вид, что загасит, но обманным движением неожиданно скидывает под сетку, куда никто не успевает, раздается оглушительный свисток, а зал взрывается улюлюканием. Я же визжу и запрыгиваю на Глеба, обхватив его ногами за талию. Он легко подхватывает меня и прижимает к себе. Я зажмуриваюсь и растворяюсь в моменте и своих ощущениях. Широкая грудь, к которой я льну как кошка, его крепкие руки, которые поддерживают меня, от всего этого мое сердце сходит с ума. Я чувствую, как его сердце тоже колотится и бьется в ребра мне навстречу. Глеб пахнет чем-то теплым и сладким, но в то же время так терпко, что в горле начинает першить.

И через секунду мы уже оказываемся погребены под месивом из нашей команды. Эта куча-мала стала еще одним нашим ритуалом. Мелькают какие-то части тел, Попов в восторге трясет меня за плечи, а я смеюсь и кричу:

– Вы меня раздавите!

Счастье, безграничное и абсолютное, накрывает меня полностью и без остатка.

Когда я выхожу из душевой в раздевалку, теперь уже наученная опытом и потому полностью одетая, там уже полный комплект. Кроме Миши Попова, он, как всегда, еще моется. Оливка тоже тут и уже оживленно болтает с Манковой. Настя влилась в нашу тусовку так органично, как будто сама играет в волейбол. Кудинов протягивает мне бутылку шампанского, и я улыбаюсь.