Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

«Дом колхозника» был достоин принимать тружеников виноградных плантаций. Он был устлан драгоценными коврами ручного производства, обставлен в восточном стиле: низкие диваны, пред ними инкрустированные перламутром низкие столики. Напольные вазы с цветами. В просторной гостиной рояль «Стейнвей». Так что колхозники могли тут полноценно провести свой досуг в кругу друзей и близких.

Обслуживающий персонал был к нам бесконечно внимателен. Выйдя к завтраку утром, мы оглядели накрытый стол и попросили к нам официанта.

– А можно все это убрать? – спросила я, оглядывая батареи шампанского, коньяка и вина в самых замысловатых бутылках.

– Шашлык будет готов сию минуту! – на прекрасном русском пояснил нам исключительно предупредительный официант. – Но, может быть, ханум не нравится этот коньяк. Правда, он нашего, азербайджанского производства, однако, смею заверить ханум, этот коньяк – высшего качества. Но если ханум предпочитает что-то из западных марок, мы сейчас же подадим! А что пьет по утрам мяэлим и его высокочтимый друг?

Официант был страшно перепуган, и мне пришлось употребить все свое красноречие для того, чтобы его успокоить и сообщить:

– По утрам мяэлим пьет кефир и кофе с молоком, так же как и его высокочтимый друг. И ест овсяную кашу или творог.

– А как же шашлык? – в ужасе проговорил официант.

– Шашлык мы с удовольствием съедим в обед. А сейчас нельзя ли нам сварить овсяной каши?

Все это было мгновенно исполнено, и все последующие дни нам на завтрак подавали овсяную кашу и кефир, с затаенной тревогой поглядывая на нас: всем ли довольны эти странные гости из Москвы.

По вечерам мы задерживались за столом, попивая местное вино, а потом Рудольф, подолгу отдаваясь своему любимому занятию, с увлечением играл на рояле. Мы с Юрой с не меньшим удовольствием слушали его игру.

Дня через три за нами приехала машина с верным другом Хафиза, Эльдаром. И он повез нас через всю страну, в сторону Нагорного Карабаха, к себе на родину, в Шушу.

Трудно сказать, сколько километров мы проехали на машине. И своими глазами увидели эту страну без прикрас и без грима. Создавалось впечатление, что страна находится в стадии интенсивного развития. Разнообразие рельефа определяло направление местного земледелия. На холмах – чайные плантации и виноградники без конца и без края. На равнинных землях хлопок, пшеница, табак. Отары овец еще паслись на равнине, в горы их угоняют несколько позже, когда здесь полностью выгорит трава. Было такое ощущение, что за каждой глинобитной оградой крестьянских дворов здесь занимались каким-нибудь промыслом – большей частью ткали ковры и паласы. Давили виноград на вино или выпекали лепешки в тандыре. Кроме того, здесь разводится шелкопряд и налажено производство шелковых тканей.

Главная забота сельского хозяйства – вода, вокруг много засушливых степей, и потому каждый ручей или речушку, стекающую с гор, чтобы слиться с Курой, берегут от засорения и заботливо прочищают.

В пути мы останавливались то в придорожной чайхане, то в первом приглянувшемся сельском доме. Невозможно описать восточное гостеприимство. Совершенно незнакомых людей, ни с того ни с сего свалившихся на голову, нас встречали так, как встречают родных, приехавших после долгого отсутствия. Узнав, что мы из Москвы и везем с собой известного немецкого ученого, гостя Азербайджанской Академии наук, нас приглашали в дом, а чаще всего в сад, и усаживали за стол, на котором вскоре появлялось такое угощение, как будто бы нас только и ждали и задолго готовились к нашему приему. После застолья и небольшого отдыха в саду, неизменно следовал ритуал чаепития. Душистый местный чай нам приносили в узких стеклянных стаканчиках с зауженной талией, и к нему подавали мед и варенье. Наступал южный теплый вечер, и нас ни за что не отпускали ни в какую гостиницу.

Разомлевший от этого нескончаемого пиршества, Рудольф сдавался первым, и нас укладывали спать на мягкие, пуховые перины – высокие, с горой подушек, на таких перинах, наверное, ложилась почивать принцесса из волшебной сказки. . .

Наконец, мы приехали в Шушу, и нас поселили в деревенской усадьбе, принадлежащей родственникам Эльдара. За глинобитной оградой в тесном соседстве друг с другом стояли два дома с примыкающим к ним хозяйственным двором. На хозяйственный двор с несколькими подсобными строениями вели деревянные мостки, – там постоянно гудели стиральные машины, расхаживали важные индюки, суетились куры. А на плоской крыше одного из сараев распускал свой хвост павлин.

Гостей обычно принимали на открытой галерее одного из домов или в саду. Под решетчатым навесом располагался большой длинный стол, над которым живописно свешивались гроздья винограда, а в саду в самом причудливом сочетании цвели розы, лилии, ирисы.

Мы не заметили, как пролетели те несколько дней, которые провели в Шуше.