Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Все же и у Вити были некоторые переживания перед выборами в академики. Мест, как всегда, мало, а конкуренция колоссальная. Ситуация осложнялась тем, что один из соперников – близкий друг Кабанова. Во время предвыборной кампании в доме у Кабановых был пышный прием. Мой муж, как назло, был в это время в загранкомандировке, и я поехала к ним одна. Дело было зимой, мороз двадцать градусов, а мой песцовый жакет слишком короток для этой стужи. Но пропустить прием у Кабановых было невозможно, и тем более невозможно было не поддержать Витю перед выборами. Я сочинила оду, в которой в самых радужных тонах изображалось будущее, ожидавшее Кабанова после избрания его в академики, в чем, надо сказать, никто не сомневался. В заключительных строках этой оды говорилось:

И к действительному члену
Прижимаясь чуть дыша,
Проворкует дева томно:
– Не робей, моя душа…

Моя ода имела шумный успех, а вечер был замечательный. Острили Виталий Гольданский и Лев Перузян, произносили речи Николай Платэ и Виктор Суходрев, вся семья присутствовала на приеме в полном составе.

А выборы, это было в конце 1987 года, для Виктора Кабанова закончились блестяще. Он был избран с большим перевесом голосов в первом туре. Его соперник тоже прошел в академики – в дополнительном третьем туре, чему все мы были искренне рады.

У Кабанова было несколько крылатых выражений. Одно из них гласило: соседи – это недвижимая собственность. Мы с Юрой так и живем, следуя этой формуле, и неизменно относимся к Асе и Саше, как к своим самым близким друзьям.

И еще одна потеря дорогого нам человека. Ученого, известного в нашей стране и, как говорится, за ее пределами, академика РАН Николая Альфредовича Платэ.

Памяти Николая Платэ

Мне страшно прикоснуться к этой теме. Ушел из жизни наш близкий друг, с которым нас связывали едва ли не сорокалетние тесные отношения. Поверить в это очень трудно, где– то рядом образовалась пустота, и со временем она ничем не заполняется.

Незадолго до своего внезапного исчезновения Коля, Николай Альфредович Платэ, со своей женой, Ольгой Николаевной Эмануэль, заскочили к нам на дачу под вечер на огонек. Дело было в феврале 2007 года. На столе была выпивка, что-то такое из закусок, разговор шел о предстоящем общем собрании Академии наук. Коля, никогда не терявший устойчивой жизненной позиции, давал прогноз;

– Будет вот как. Конечно, Академия отвергнет навязываемый нам сверху устав и представит свой. В него будут вноситься бесконечные добавления и изменения, но все же на этом этапе ученые одержат победу. Дальше сценарий будет такой – либо ученым простят вольнодумство, либо заставят сдаться начальству. А произойдет это так. Путин вызовет к себе президента РАН Осипова и спросит:

– Ну, как там, наши высоколобые – хотят реформироваться, или нет?»

– Да вот, понимаете ли, Владимир Владимирович, академики уперлись и стоят на своем …

Реакция на сей пассаж может быть двоякой.

– Слушайте, Юрий Сергеевич, давайте оставим этих академиков в покое! Пускай они сами решают, как им быть.

Но возможно и другое.

– Надо бы все-таки убедить наших ученых прислушаться к голосу общественности.

В тот вечер Коля был настроен философски и потому был склонен давать анализ ситуации вообще и своей в частности. Свое будущее он видел очень ясно: по истечении положенного срока он уходит с поста вице-президента Академии наук и целиком сосредотачивается на работе у себя в Институте нефтехимического синтеза им А.В.Топчиева.

– Ну, а твое будущее и без того понятно, – сказал Коля моему мужу. – При любом раскладе ты будешь по-прежнему трудиться в «Курчатнике» в своей должности руководителя теоретического отдела, куда же он денется?! У тебя вообще, кроме «пятого пункта», все в порядке!

На этой шутливой ноте мы расстались в тот вечер, и кто же мог подумать, что это будет последняя наша встреча?!

Коле предстояла серьезная операция. Она прошла вроде бы вполне успешно, ее провел блестящий хирург в одной из лучших клиник Москвы. За несколько часов до его внезапного ухода Коля разговаривал по телефону с Лялей в хорошем настроении – были очевидны все признаки выздоровления. Но тут случилось непредсказуемое. Оторвался тромб, и Коли не стало.

Это как выстрел из-за угла.

Дружба с Колей и его первой, несколько лет назад ушедшей из жизни женой, Наташей Шаховой, относит нас в годы молодости. Все мы жили тогда примерно на одном уровне – относительно скромное благосостояние, обилие друзей и жажда общения. Мы постоянно собирались и у Коли с Наташей или у нас, виделись в доме общих друзей, старались вместе отдыхать в Пицунде или Дубултах, а позже выезжали за границу.

В Дубултах в августе 1991 года мы пережили тревожное время. Однажды, посреди ночи, ближе к утру, часов что-нибудь в пять, звонит нам в номер наша подруга Алла Гербер, которая там тоже отдыхала, и говорит: