Физиология вкуса

Вот и десерт. Новая опасность; но если до сих пор вы вели себя хорошо, то дальше ваше благонравие будет только расти. Не поддавайтесь вызову с конца стола (там всегда более-менее украшенные бриоши) и не смотрите ни на бисквиты, ни на миндальные пирожные; вам остаются всевозможные фрукты, конфитюры и множество других вещей, которые вы сумеете выбрать, если усвоите мои принципы.

После обеда я предписываю вам кофе, позволяю ликер, советую чай и при случае пунш.

За завтраком обязательно ржаной хлеб, скорее шоколад, нежели кофе. И все же я позволяю вам немного крепковатого кофе с молоком; никаких яиц; все остальное по желанию. Но не лучше ли завтракать пораньше? Когда завтракают поздно, обед начинается еще до того, как съеденная за завтраком пища уже переварилась, но от этого не едят меньше, а эта еда без аппетита и есть причина тучности, причем очень существенная, ибо такое случается часто».

О диете (Продолжение)

108. Пока я, как любящий и немного снисходительный отец, очертил границы диеты, призванной уберечь вас от тучности; добавим сюда кое-какие наставления против излишнего веса, который у вас уже имеется.

Выпивайте каждое лето тридцать бутылок сельтерской воды: один большой стакан поутру, два перед завтраком и столько же перед сном. Приучайте себя к белым винам, легким и с небольшой кислинкой, таким как анжуйские. Бегите от пива, как от чумы, почаще велите подавать себе редис, артишоки с перечным соусом пуаврадой, спаржу, сельдерей, испанские артишоки. Из мяса отдавайте предпочтение телятине и птице; у хлеба ешьте только корочку; в сомнительных случаях справляйтесь у доктора, который приемлет мои принципы; и в какой бы момент вы ни начали им следовать, вскоре вы станете свежими, привлекательными, расторопными и с таким прекрасным самочувствием будете пригодны ко всему.

Наставив вас таким образом на верный путь, я должен показать вам и его подводные камни – из опасения, как бы вы, слишком увлекшись жироборчеством, не преступили запретную черту.

Подводный камень, о котором я хочу вас предупредить, – это обычно употребление кислот, которое порой советуют невежды, но опыт всегда показывал, что ни к чему хорошему это не приводит.

Опасности кислого

109. Среди женщин бытует пагубное заблуждение, ежегодно доводящее до смерти немало юных барышень, а именно что кислое, и особенно уксус, предохраняет от излишней полноты.

Разумеется, постоянное употребление кислого вызывает похудение, но при этом лишает лицо свежести, разрушает здоровье, жизнь; и хотя лимонад – самый мягкий из кислых напитков, мало найдется желудков, способных долго его переносить.

Сколько ни внушай людям истину, которую я только что изрек, – лишним это не будет; среди моих читателей мало найдется тех, кто не смог бы предоставить мне какое-нибудь наблюдение, ее подтверждающее, однако я предпочитаю следующую историю, ставшую для меня в некотором роде личной.

В 1776 году я жил в Дижоне, изучал в тамошнем университете право, а также прослушал курс химии у г-на Гитона де Морво, бывшего в ту пору в звании генерального адвоката, и курс домашней медицины у г-на Маре – непременного секретаря Академии и отца герцога де Бассано.

Я питал дружескую симпатию к одной из самых красивых девушек, о которых моя память сохранила воспоминания. Я уточняю: именно дружескую симпатию, что, строго говоря, верно, хотя и удивительно, ибо меня тогда обуревали совсем другие влечения, по-своему тоже очень требовательные.

Эта дружба, которую нужно принимать именно за то, чем она была, а не за то, чем могла бы стать, с первого же дня имела характер некоей непринужденной задушевности, которая переросла в доверие, казавшееся нам совершенно естественным, а наши бесконечные перешептывания ничуть не тревожили ее матушку, будучи по-детски невинными. Луиза была очень красива, а главное – обладала той классической, юной, в правильной пропорции полнотой, которая составляет усладу глаз и достоинство подражающих природе искусств.

Хоть я и был всего лишь ее другом, но вовсе не был слеп и прекрасно замечал ее прелести, которые она позволяла видеть либо угадывать, а может, они кое-что и добавляли (но так, что я об этом не догадывался) к целомудренному чувству, которое привязывало меня к ней. Как бы то ни было, однажды вечером, присмотревшись к Луизе с гораздо бóльшим вниманием, чем обычно, я сказал ей:

– Милый друг, вы не больны? Мне кажется, вы похудели.

– О! Вовсе нет, – ответила она мне с улыбкой, в которой было что-то меланхоличное, – я хорошо себя чувствую, а если немного и похудела, то в этом отношении могу немножко потерять, нисколько не обеднев.

– Ни терять, ни приобретать, – вскричал я пылко, – вам совершенно ни к чему! Оставайтесь такою, какая вы есть, вы просто прелестны, так бы и съел!

И добавил прочие подобные фразы, которые двадцатилетний друг всегда имеет под рукой, чтобы пустить в ход.