Физиология вкуса

Звали его Эдуард, ростом он был не выше пяти французских футов десяти дюймов, но при этом, поскольку из-за жира его распирало во все стороны, в обхвате имел самое малое восемь футов. Пальцы его были как у того римского императора, которому ожерелья его жены служили кольцами; его руки и ляжки были толщиной с человека среднего телосложения, слоновьи ступни продолжались кверху тумбообразными ногами; его нижние веки отвисали из-за веса жира, тащившего их за собой; но гнуснее всего было видеть три шарообразных подбородка больше одного фута длиной, которые свешивались ему на грудь, так что его лицо казалось капителью какой-то витой колонны.

В этом состоянии Эдуард проводил свою жизнь, сидя у выходившего на улицу окна в нижней зале и выпивая время от времени стакан эля, – большой кувшин (pitcher) с этим питьем всегда стоял подле него.

Разумеется, столь необычный персонаж не мог не привлечь взгляды прохожих; но им не стоило слишком там задерживаться: Эдуард без промедления обращал их в бегство, обращаясь к ним замогильным голосом: «Wat have you to stare like wild cats!.. Go your way you lazy body… Be gone you good fort nothing dogs…» («Чего очумело таращитесь, будто дикие кошки?.. Прочь, собаки дрянные!..») – и добавляя другие не менее ласковые слова.

Поскольку я часто приветствовал его по имени, мне довелось несколько раз поговорить с ним; он утверждал, что нисколько не скучает и вовсе не чувствует себя несчастным, так что, если смерть его не потревожит, он охотно дождался бы таким манером конца света.

Из всего вышесказанного следует, что хотя тучность и не является болезнью, но здоровым это состояние тоже не назовешь, а впадаем мы в него почти всегда по нашей собственной вине.

Отсюда вытекает, что желание уберечь себя от этого состояния или же выйти из него, если оно уже достигнуто, должно быть у всех. Именно ради них мы намерены рассмотреть, какие средства для этого предоставляет нам наука, дополненная наблюдением.

Размышление XXII Образ жизни, который предотвращает либо излечивает тучность [155]

106. Я начинаю с факта, который доказывает, что для предохранения себя от тучности либо для избавления от нее требуется мужество.

Г-н Луи Грефюль, которого его величество впоследствии почтил титулом графа, пришел ко мне как-то утром и сказал, что до него дошло, будто я занимаюсь тучностью; а поскольку это ему как раз и угрожает, он решил просить у меня совета.

«Сударь, – сказал я ему, – не будучи дипломированным доктором, я вправе отказать вам, но я этого не сделаю и буду к вашим услугам, однако при одном условии: вы должны дать мне честное слово, что в течение одного месяца будете неукоснительно следовать моим предписаниям».

Г-н Грефюль дал требуемое обещание, пожав мне руку, и на следующий день я представил ему свою фетву[156], первый параграф которой требовал от него взвеситься перед тем, как он начнет соблюдать предписанный режим, и перед его окончанием, чтобы иметь математическую основу для оценки результатов.

Спустя месяц г-н Грефюль пришел ко мне и высказался примерно в таких выражениях.

«Сударь, – сказал он, – я следовал вашим предписаниям так, словно от них зависела моя жизнь, и убедился, что за месяц вес моего тела уменьшился на три фунта, даже чуть больше. Но чтобы прийти к этому результату, мне пришлось совершить над всеми моими вкусами, всеми моими привычками такое насилие, одним словом, я так измучился, что, выражая вам безграничную благодарность за ваши добрые советы, я все же отказываюсь от блага, которое это может мне принести, и вверяю себя будущему, которое уготовит мне Провидение».

После такого решения, слышать которое мне было тяжело, случилось то, что и должно было случиться: г-н Грефюль становился все толще и толще, стал испытывать нежелательные последствия крайнего ожирения и, едва достигнув сорока лет, скончался, поскольку болезнь в конце концов удушила его.

Общие положения

107. Всякое лечение тучности должно начинаться с соблюдения трех непреложных правил: сдержанность в еде, умеренность в сне, прогулки – пешие или конные.

Это первичные средства, которые предоставляет нам наука, и все же я мало на них рассчитываю, ибо знаю людей и знаю, как все обычно происходит, а потому утверждаю: любое предписание, если оно не исполнено буквально, не может быть действенным. Итак:

Необходимо иметь довольно сильный характер, чтобы выйти из-за стола, еще не вполне удовлетворив свой аппетит; пока эта потребность сохраняется, один кусок будет неизбежно тянуть за собой другой, а потому обычно люди едят, пока испытывают чувство голода, – вопреки докторам и даже по примеру самих докторов.