Физиология вкуса

Достопочтенные сотрапезники держатся на уровне своих сановных обязанностей: их спокойная и содержательная беседа касается чудес мироздания и могущества искусства; едят они неспешно и вдумчиво смакуют; в движении их челюстей чувствуется какая-то нежность; можно подумать, что каждое прикосновение их зубов имеет особую тональность, а если им случается провести языком по своим лоснящимся губам, этот жест удостаивает бессмертной славы того, кто приготовил поданные им яства.

Напитки, сменяющие друг друга через равные промежутки времени, вполне достойны этого пира; их разливает дюжина юных дев, нарочно отобранных только для этого дня комитетом художников и скульпторов; одеты они на афинский лад – удачный выбор одежд лишь подчеркивает красоту, не тревожа целомудрия.

Жрецы вовсе не притворяются, будто отводят глаза, когда прелестные руки наливают им дивные напитки, услады Старого и Нового Света; но, хоть они и не перестают любоваться прекраснейшим творением Создателя, сдержанность не покидает их чела, а благодарность, с какой они пьют, как раз и выражает это двойное чувство.

Можно видеть, как к этому таинственному столу приближаются короли, князья и знаменитые чужестранцы, нарочно прибывшие со всех частей света; они двигаются молча и внимательно наблюдают, ибо оказались здесь ради того, чтобы набраться знаний в великом искусстве гурманства – искусстве трудном и еще совершенно неведомом целым народам.

Пока все это происходит в святилище, гостей, рассевшихся за столом под куполом, обуревает всеобщее искрометное веселье.

Это веселое оживление вызвано в первую очередь тем, что никто из сотрапезников не сидит рядом с женой, которой ему уже нечего сказать.

Так пожелала богиня.

За этим огромным столом оказались избранные ученые обоего пола, обогатившие искусство своими открытиями, хозяева домов, которые с таким изыском исполняют обязанности французского гостеприимства, сведущие космополиты, которым общество обязано полезными и приятными привозными товарами, и те милосердные люди, которые кормят бедняка щедрой благостыней от своих излишков.

В самом центре оставлено большое пространство, занятое толпой стольников и разносчиков, которые предлагают и доставляют на самые удаленные концы стола все, что только могут пожелать гости.

Здесь же удобно выставлено для обозрения все, что щедрая природа создала для пропитания человека. И сокровища эти стократно умножены не только благодаря их сочетанию, но и благодаря метаморфозам, которым подвергло их искусство – этот чародей, объединивший Старый и Новый Свет, перемешавший царства и сокративший расстояния. Ароматы, которые источают эти мудреные кушанья, наполняют воздух благоуханием и насыщают его возбуждающими газами.

Внешнюю окружность стола обходят пригожие и хорошо одетые юноши, беспрестанно наполняя кубки гостей чудеснейшими винами, отливающими то рубином, то более скромным оттенком топаза.

Время от времени искусные музыканты, размещенные на галереях купола, будят в храме эхо своими мелодичными звуками: их гармония столь же проста, сколь и затейлива.

Тогда, привлеченные этими короткими интерлюдиями, сотрапезники поднимают головы, и все разговоры затихают, но потом возобновляются с гораздо большим оживлением, и кажется, что этот новый дар богов сообщил воображению еще больше свежести, а всем сердцам – еще больше непринужденности.

Когда застольные удовольствия заполнят собой все отведенное им время, коллегия жрецов встает и двигается по краю храмового пространства: они идут принять участие в апофеозе празднества, чтобы, смешавшись с остальными сотрапезниками, выпить с ними кофе мокко, который законодатель Востока позволяет своим последователям. Благоуханная влага дымится в сосудах с золотой насечкой, и миловидные прислужницы святилища обходят застолье, разнося сахар, смягчающий горечь. Они прелестны, но таково влияние воздуха, которым дышат в этом храме Гастереи, что ни одно женское сердце не откроется для ревности.

Наконец старейшина жрецов запевает благодарственный гимн, к нему присоединяются все остальные голоса, а также музыкальные инструменты: это возносится к небесам исторгнутая из сердец дань признательности. Служба завершена.

Только тогда начинается народный пир, ибо не бывает настоящих празднеств, если в них не участвует народ.

Столы, концы которых теряются из виду, тянутся по всем улицам, через все площади, перед всеми дворцами. Кто где оказался, тот там и садится; случай сближает разные слои общества, возрасты, кварталы; все обмениваются сердечными рукопожатиями, кругом только довольные лица.

Хотя город и велик, он превращается всего-навсего в огромную столовую, где щедрость частных лиц обеспечивает изобилие, а правительство по-отечески заботливо следит за поддержанием порядка и за тем, чтобы никто не преступал крайние пределы трезвости.

Вскоре слышится оживленная, бодрая музыка: это приглашение к танцам, любимому занятию молодежи.

Огромные залы, разборные подмостки, разнообразные прохладительные напитки – недостатка не будет ни в чем.