Физрук

— Первый этаж — это ничего, — снова пробормотала Аксинья Мареевна, беря своего довольно здоровенного внука на руки.

Я понял, что лучше не вмешиваться. Когда они пропали за дверью подъезда, я ограничился тем, что поднял санки, отряхнул с полозьев снег и поставил их рядом с крыльцом. После чего дунул со двора прочь. Нет, уж лучше я проведу первый вечер нового 1981 года среди веселых людей, от которых не ждешь непредсказуемой реакции. Уж не знаю, чем этот несчастный пацаненок может помочь укреплению государства, но вот то, что моя жена пытается помочь ему — это настоящий подвиг.

Глава 21

Столько народу в квартире семейства Рунге я еще не видел. Как она только вместила такую ораву? Повсюду висели бумажные гирлянды и ленты серпантина. Елка сверкала огнями, звучала музыка. И не какая-нибудь эстрада, а классика. Дверь мне открыла Маша Вершкова — модельер-конструктор швейной фабрики, одна из тех, кто помогал нам создавать костюмы для фильма. Увидев меня, она обрадовалась. Я тоже. Выглядела эта девушка умопомрачительно. Пришлось напомнить себе, что у меня есть Илга. В первый, но не в последний раз за этот вечер.

— С Новым годом! — сказал я Маше.

— И вас тоже — смущенно пробормотала она.

— Разве мы все еще не на «ты»? — спросил я.

— Мне кажется, что — нет, — совсем уж зарделась она.

— Тогда, давай перейдем?

— Давай…

В этот момент в прихожей появился хозяин квартиры.

— Мы его ждем, а он здесь с прекрасной девушкой беседует! — воскликнул Карл.

Маша, чтобы скрыть смущение, юркнула на кухню. Я вручил Рунге свои скромные подношения и принялся раздеваться и разуваться. Хозяин вручил мне гостевые тапочки, и я пошлепал за ним в гостиную, откуда доносились веселые голоса. Здесь была почти вся съемочная группа: Алька, Толик, сестра и брат Красильниковы, наши художники, они же декораторы Верочка из восьмого «А», Фархад из девятого «В» и Леша из десятого «Б», а также Алевтина и Кира, Машины подруги и сотрудницы. И это, как оказалось, еще не все.

Не успел я толком обменяться рукопожатиями, как в комнате появилась Лиля Красавина и… Серега Зимин. Наверное, пацаны привели. Он в последнее время совсем замкнулся в себе. Его то и дело таскали к следователю, правда, не в уголовку, а к директору школы. По такому случаю Пал Палыч уступал им свой кабинет. О чем мой ученик разговаривал со следаком, я и не знал, да и никто не знал — тайна следствия. Однако мне не нравились эти долгие беседы, на которые пацана срывали с уроков.

Если речь идет лишь о том, что Серега залез в аптеку за лекарствами для больной матери — о чем они тогда так долго толкуют? Чуял я, что дело оказалось нешуточным и обросло новыми подробностями. Самое обидное, что и расспросить нельзя. Попробовать, разве, через Витька?.. Завтра же спрошу у него, можно ли выяснить в чем там дело? Нельзя парню жизнь поломать. Он, конечно, тот еще оторвыш, но из таких правильные мужики вырастают, а из тихонь — сволочи. Я кивнул Красавиной и она мне улыбнулась, что меня обнадежило.

— Так, товарищи! — объявил Карл. — Теперь, когда все собрались, объявляю программу вечера. Сначала, как водится, новогоднее застолье. Потом творческие развлечения, по принципу, каждый желающий покажет то, во что горазд. После — потанцуем. И всегда приветствуется роскошь, а именно — роскошь человеческого общения.

Народ одобрительно загудел, приветствуя эту немудрящую программу. Стол, что стоял в центре гостиной, был раздвинут, накрыт красивой скатертью и уставлен блюдами. Были здесь и знаменитые рунгеновские яства из немецкой кухни — запеканка картофельгратен, квашенная капуста зауэркраут, и сосиски — вюрстхен, но были и обыкновенные русские пельмени, пирог с капустой, оливье и селедка под шубой. Из напитков — коньяк и водочка для мужчин, вино для дам и лимонад для подрастающего поколения.

Мне и самому, признаться, не слишком хотелось спиртного, но нельзя было не поддержать хозяина. Пришлось все-таки опрокинуть рюмку—другую. Благо, закуска была столь сытной, что выпивка скорее будоражила кровь, нежели туманила мозги. Была произнесена масса различных тостов, в том числе и от наших актеров. Много шутили и рассказывали анекдоты, из тех, которые можно рассказывать при дамах и детях. Понятно, что и те и другие сами знали множество анекдотов, не предназначенных для женских и детских ушей, но тем не менее, приличия были соблюдены.

Ко второму пункту программы перешли не отходя от стола. Каждый, кто не стеснялся, стремился продемонстрировать свой талант. Вадик Красильников прочитал монолог Чацкого. Я не знаток театрального искусства, но мне понравилось, как этот паренек перевоплощается в молодого русского аристократа начала XIX века. Его коллега Алька Абрикосов прочитал большой фрагмент из Гайдаровской «Сказки о Военной тайне, Мальчише-Кибальчише и его твердом слове», разыграв оную в лицах.