Физрук

— Послушайте, что я вам скажу, батенька, — обратился Ильич к Зюганову, и я поймал себя на мысли, что Зюганов, если считать только года жизни, постарше Ленина будет и действительно ему в отцы годится. — В свете происходящего это не просто важно, а архиважно. Вы, батенька, называете себя моим последователем, но на самом деле вы оппортунист, меньшевик и, не побоюсь этого слова, представитель пятой колонны.

Молот выпал из руки лидера партии и ударил его по пальцам. Нет, все-таки не достоин.

— Но Владимир Влади… то есть, Ильич… — начал было Зюганов свою оправдательную речь, и хотя он быстро поправился, договорить ему все равно не дали.

— Молчите, батенька, — сказал Ильич. — Вы предали идеалы строителя коммунизма, поклонялись роскоши и предавались разврату в то время, как пролетариат терпел очередные притеснения. Вы не делали ни шага вперед, ни даже двух назад, вы просто топтались на одном месте. И хотя вы приложили некоторые усилия для моего возвращения, это не может служить вам индульгенцией.

— Но я же…

— Ярость Вождя! — выкликнул Ильич, выбрасывая руку вперед в самом известном своем жесте. Зюганов моментально посерел, на его теле появилась паутина трещинок, и секундной позже он рассыпался в прах, оставив после себя только балахон и партбилет.

Баги, значит, разные бывают.

Хотя, с другой стороны, он вряд ли был игроком, скорее продвинутой неписью, и наши правила на него не действовали.

Но команду "замри" все еще никто не отменял.

— Теперь вы, — Ильич уставился на меня, а я уставился на него. Полоска его здоровья по-прежнему была серой, уровень не читался. Собственно, помимо хитбара, никаких данных над ним и не было, видимо, предполагалось, что каждый, кто его повстречает, и так знает, кто это такой.

Хотя за молодежь я бы уже не поручился.

— Пролетарий, — сказал Ильич, переводя взгляд на Федора. — Интеллигент. Хм.

Интересно, а Кабана он куда запишет?

— Мелкий буржуазный элемент, — припечатал Ильич. — Что же заставило вас единым фронтом выступить против меня и идеалов мировой революции?

— Система, — выдавил Федор.

— Вы должны понимать, товарищи, что так называемая "Система" есть высшая форма эксплуатации человека человеком, — заявил Ильич. — Выступая на ее стороне, вы автоматически заносите себя в ряды моих идеологических противников.

— Рассуждая диалектически, мы вовсе не противники мировой революции, — сказал я. — Просто сложившаяся в мире политическая обстановка диктует нам такую манеру поведения.

— По-провокаторски рассуждаете, товарищ, не по-пролетарски, — сказал Ильич, и несмотря на обращение "товарищ", в воздухе запахло махачем. — Этого мы вам позволить никак не можем.

Он распахнул полы своего пиджака и достал из-за пояса небольшой серп, лезвие которого отливало серебром. Протянул другую руку, и оставшийся после оппортуниста Зюганова молот сам лег в его руку. Полоска здоровья над его головой мигнула и окрасилась в ярко-зеленый цвет, ко мне вернулась свобода движений, а вместе с ней пришло понимание, что фиг мы его затащим.

Говоря сухим языком Федора, это, наверное, был не просто рейд-босс. Это был какой-нибудь уникальный легендарный континентальный рейд-босс, и сейчас он нам тут устроит натуральную мировую революцию мобов во весь рост.

Кабан тоже отмер. Ударил молотом в пустоту, ранее занимаемую бывшим главным коммунистом страны, но быстро восстановил равновесие и перехватил свое оружие обеими руками. На ладонях Федора загорелись готовые сорваться вперед фаерболы, но уверенности на лице мага не читалось.

— Предлагаю план, — сказал я. — Раз задание все равно провалено, валим отсюда.

— Задание изменилось, — тихим, но напряженным голосом ответил Кабан. — Однако, план поддерживаю.

Я сделал шаг назад. Федор сделал два шага назад. Кабан, как лидер группы, продолжал стоять, прикрывая отход.

Ильич развел руки, открывая грудь в приглашающем жесте.

— Что, товарищи, даже чаю не попьете? — издевательским тоном спросил он.

— В другой раз, — сказал я. — Как-нибудь попозже.

Федор развернулся и рванул с места первым, и его темпу мог бы позавидовать любой спринтер. Прокачка прокачкой, но каждый из нас четко видел предел своих возможностей, и этот персонаж находился где-то очень далеко за ним.

Я побежал следующим и слышал топот замыкающего нашу процессию Кабана. Вождю мирового некропролетариата бегать не пристало, поэтому он просто двинул за нами быстрым шагом, что давало нам небольшую фору.

"Хаммер" Стаса был припаркован перед входом и его облепили любопытные зомби. Перепуганный Федор, все еще удерживающий лидерство в забеге, на секунду притормозил и снес их сорвавшимся с ладоней потоком огня. Затем, не останавливаясь, Федор впрыгнул на заднее сиденье.

Я немного задержался, оглядываясь, и мы с Кабаном оказались у машины одновременно. Он сел за руль, я — на пассажирское кресло. Стоило Кабану завести двигатель, как на выходе из мавзолея возникла скромная фигура Ильича.

Кабан воткнул заднюю передачу и рванул с места с пробуксовкой и килограммами очень дорогой резины на брусчатке. Хотя, возможно, она тоже регенерирует.