Флаг, барабан и паровоз

Ехали довольно долго. О том, что неподалеку от почти расселенной деревеньки расположена городская свалка, говорили стаи крикливых чаек и встречавшиеся по пути мусоровозы. Евдокия смотрела на огромные оранжевые машины и невольно ежилась: Синицыну и Сергея держали в «хорошем» месте – тут даже трупы далеко возить не надо. Вывез на свалку, минуя все посты ГИБДД, прикопал маленько – и кранты. Никто и никогда не найдет двух мертвых голубков.

Хабанера загнал машину во двор. Евдокия поглядела на неказистый покосившийся домик с прогнувшейся посредине крышей: на этот раз сыщицу привезли в откровенную халупу. Вышла из автомобиля и поморщилась от отвратительного запаха помойки – ветер дул как раз со свалки. Навевал невеселые, гнусные ассоциации.

Дуся оглянулась. Косые скрипящие ворота закрывал мужик самого пропойного вида: в линялых трениках, растянутой испятнанной футболке и драных кроссовках на босу ногу (не исключено, со свалки). Но взгляд у забулдыги был довольно цепким. И недобрым. Небритое опухшее лицо подошло бы типу, разыскиваемому за серию убийств и особо тяжких изнасилований. Осуществленный кошмар в трениках, а не хозяин дома-халабуды, подумала сыщица.

Хабанера подтолкнул Евдокию к крыльцу. Дуся покорно просеменила по тропинке, поднялась по нескольким ступеням…

Сейчас бы задержаться на крыльце! Вдохнуть – может быть, в последний раз! – свежий воздух улицы…

Но ее и этого лишили. Дышать ароматами свалки не хотелось совершенно. Евдокия прошла через темные замусоренные сени и подумала о том, что ситуация осложнилась многократно: Синицыну с «питерцем» и не собирались отпускать. Освобожденным заложникам достаточно дать показания, что их держали в месте с гадким помоечным запахом, где постоянно раздавалось рычание проезжающих поблизости большегрузных машин да крики чаек, и полицейские выйдут на эту хибару в течение полусуток!

«Вероятно, я перемудрила». Зябко ежась, Землероева переступила порог квадратной неопрятной горницы, где одно из окон, ввиду разбитого стекла, было забито куском подгнившей от дождей фанеры.

Хабанера по-свойски подошел к столу, заставленному мутными стаканами и тарелками с объедками. (Евдокия мигом пересчитала посуду – закусывали как минимум четыре человека.) Налил себе грамм сто водки и забросил ее в горло в один глоток. Крякнул и тягуче поглядел на сыщицу.

– Ну вот и все, красавица. Приехали. Считай – на месте.

– Лина здесь? – негромко, озираясь, спросила Землероева.

Мужичок с лицом серийного убийцы задерживался, наверное, остался на улице, проверял, не привезли ли гости хвост.

– И как ты догадалась?! – ернически изумился Стас.

– Я могу с ней поговорить?

– Ну. Для того и ехала. – Хабанера наклонился, подцепил железное кольцо люка, дернул, открывая крышку подпола. И гаркнул: – Эй, там, внизу! На выход. – Уже тоном театрального сатира добавил ядовито: – Спасительница ваша прибыли-с.

В прямоугольнике люка показалось бледное лицо бизнесмена Ковалева. Сергей жмурился от света единственной тусклой лампочки. Когда зрение полностью восстановилось, мужчина увидел Евдокию и по его сероватым губам пробежала легкая улыбка облегчения.

Выбравшись наверх, «питерец» вытянул за руку из подпола зареванную Ангелину. Та сразу бросилась на шею подруги:

– Дуська, слава богу, ты здесь!.. Что происходит?! Почему нас здесь держат?! Выкуп просят, да?!

Сыщица могла бы сказать: «А это ты у своего миленького спроси». Могла немного уколоть: «Помнишь, я тебя предупреждала – он опасен, просила уехать со мной из деревни…» Но пожалела Линку. Да и Серега выглядел неважно: помятый, напрочь виноватый, с синяком на скуле.

– Все уже хорошо, Лина, – ободряюще похлопывая Синицыну по спине, пробормотала сыщица. – Все кончено. Мы скоро поедем домой… к маме… Только, пожалуйста, не задавай никаких вопросов, хорошо? Пожалуйста, – с нажимом повторила Дуся и заглянула в широко раскрытые, заплаканные глаза лучшей – нет, единственной! – подруги.

– Да, – едва слышно выдохнула Ангелина. – Нельзя?

– Не время.

Ответ Евдокии прозвучал, пожалуй, жестко. В тот момент она оглядывалась на тихий скрип двери, пропустившей в горницу страшноватого хозяина в трениках.

Не желая встречаться с ним глазами, Дуся перебросила взгляд на убивца Хабанеру.

На лице штатного воропаевского душегуба сидело выражение «Ничего хорошего уже не жди, я сделал все что мог, но ты сама напросилась. Теперь расхлебывай».

«Интересно, сколько нам нужно продержаться? – подумала сыщица, искоса поглядывая на забулдыгу, застывшего возле окна и попеременно поглядывавшего то в комнату, то на улицу. – И сколько еще человек в доме?..»

Судя по тарелкам и стаканам – четверо. То есть трое наверняка обретаются если не в самом доме (в соседней комнате или сенях за дверью), то где-то совсем-совсем поблизости. Они пока не показываются, прислушиваются и ждут сигнала на вступление.