Флаг, барабан и паровоз

Дуся чуть заметно покачала головой. Едва она увидела за рулем оперативницу, как сразу поменяла прежнее решение. Об «отдавай мне флешку и сразу уходи» уже и речи не велось! Тереза была самым слабым фактором предстоящей операции. Нервы и реакция могли ее подвести.

Но, встретившись с профессионалкой, чьи умные пытливо-ободряющие глаза просвечивали сквозь очки, сыщица внезапно почувствовала себя спокойно и уверенно: партию можно начинать с форы 2:1!

Как только сыщица отрицательно мотнула головой, «Тереза» тут же подсунула ей в руку шариковую авторучку. Дуся перевернула картонку на чистую сторону и быстро, почти не глядя, начала чиркать авторучкой. Заговорила с водительницей:

– Спасибо, дорогая, что приехала. Но планы поменялись. Флешку ты мне позже привезешь.

– Что?! – совершенно натурально обомлела «Тереза».

– Да, дорогая, да, – продолжая писать, сказала Евдокия. – Сейчас я не могу ее взять. Привезешь позже. Куда я скажу.

– Да ты что, Дуська, с ума, что ль, сошла?! Я от Женьки еле-еле отвертелась…

– Молчи и слушай, – перебила Евдокия. Подсунула оперативнице исписанную картонку: «Я вру, что у Терезы любовник-врач, подыгрывай!» – Если не хочешь, чтобы муж выставил тебя с одним чемоданом, сделаешь, что велено. Начнешь мутить – твоего любовничка воры на бинты порежут! Поняла?!

Оперативница кивнула и залепетала:

– Ну, Дусенька, ну что ты делаешь?..

– Заткнись, – прошипела Евдокия и отобрала у «Терезы» картонку. Снова начала писать и говорить: – Свои проблемы я решу где-то через час. Не больше.

«Тереза» изображала протест, пыталась убедить…

Дуся закончила водить авторучкой по бумаге, протянула оперативнице очередную записку: «За мной не ходите. Ведите по телефону. Засветитесь – в городе четыре покойника».

Собеседница приподняла очки, с прищуром поглядела на москвичку. Когда та кивнула, продолжила нытье:

– Ну, Дуся, ну почему ты такая злая… Я же к тебе как к сестре…

В этот момент рука оперативницы ловко просунула в карман джинсов Евдокии небольшой предмет.

«Глушилка», поняла москвичка.

– Не скули, Терезка! Если сделаешь, как я прошу, все будет шоколадно! И лицо попроще сделай… не изображай, что за меня тревожишься. Я сгину – все твои проблемы решены. Не сгину, все будет как и прежде – я молчу как рыба. Так что помотайся-ка часок по городу, я тебе перезвоню.

Посчитав, что убедила людей, подслушивавших разговор, не паниковать, а продолжать операцию – Тереза на крепком крючке и сделает, как попросили, – Евдокия выбралась из «мерседеса». Разговор с оперативницей занял не более полутора минут, если машина таможенной жены не взорвалась, значит, продолжение последует.

Но выбираясь из салона, Евдокия также понимала: наступает самый напряженный момент. Взрывать на главной городской площади родственницу Муромцев стали бы лишь в одном случае – если б Евдокия начала говорить лишнее. Но с каждым метром удаления от алого автомобиля опасность возрастала. Дуся шагала по ровным жестким плитам, чувствуя под ногами минное поле с колдобинами.

Кое-как доплелась до тротуара, идущего вдоль удивительно нешумного проспекта, и свернула в переулок по правую руку, как было условлено с Хабанерой. Пока плелась, заметила, как по проспекту медленно проехал тот самый внедорожник, что вынырнул из-за кустов у студии.

Садящееся солнце пробило тонированные стекла машины, и Евдокия поразилась: в машине только два человека – водитель и один пассажир!

«У Мони недостаток верных корешей?.. Или он не распыляет силы, а держит где-то основной костяк?»

Додумать Дуся не успела, рядом с тротуаром, взвизгнув шинами, затормозил непонятный автомобиль с Хабанерой за рулем. Совсем как недавно «Тереза», Стас перегнулся через пассажирское сиденье и толчком распахнул во всю ширь противоположную дверцу:

– Садись!

Дуся села. Хабанера, срывая тачку с места, заорал:

– Ты чё наделала, волчица ненормальная?! Ты чё творишь?! Тебе чего велели?..

Стаса немного отвлекла гаркнувшая клаксоном маршрутка, буквально прыгнувшая в сторону от ненормального автомобиля с неадекватом за рулем.

Евдокия паузу использовала.

– Не ори, – произнесла невозмутимо. – Не дай бог, что-нибудь в одежке замкнется, взорвемся оба.

Хабанера выругался матом и заложил крутой вираж, уводя машину в тихий дворик. Попетлял между мусорными бачками, вынырнул на параллельную улицу и, сделав еще один сумасшедший бросок, задом въехал на скромную парковку перед старинным домиком в кустах акации.

Остановился, огляделся по сторонам. Убедился, что никто их не преследовал, и лишь тогда, повернувшись к Евдокии, продолжил:

– Ты чё наделала, а? Тебе чего говорили?..

– А мне фиолетово все, что вы говорили! – разъяренно подаваясь вперед, выпалила Землероева. – Я сюда приехала за своей подругой! Я пообещала ее маме, что привезу Линку в Москву! Живую и невредимую!

Евдокия исследовала бледное мужское лицо напротив, втыкала в него слова, давила. Хотя и боялась до тошнотворных судорог диафрагмы, но продолжала доказывать, что контролировать ситуацию будет она. Девушка, обложенная тротилом.