Флаг, барабан и паровоз

Мельком представила, что будет с мадам, когда та его прочтет, – мягко выражаясь, мадам Муромцева офигеет. Но выбора не оставалось. Была лишь слабенькая надежда, что Муромцы, ознакомившись с посланием, все-таки отправят родственницу на бывшую площадь Ленина.

Выбора, как говорилось выше, не было. Не напиши Евдокия правду, ей все равно каюк.

Промахиваясь мимо клавиш трясущимися пальцами, Дуся отправила выразительное послание с применением заглавных букв в качестве акцентов:

«На мне взрывчатка. Но тебе НИЧТО не угрожает. Отдашь флешку и СРАЗУ уходи. Привези глушилку для мобильника, взрывчатка детонирует от звонка. Глушилку НЕ включай, меня прослушивают через телефон, связь не должна прерываться. Меня не задерживайте. Дайте уйти. Не ставьте снайперов на крышах, уберите их оттуда! Заказчик всего – Моня. Конника убрал Стас Хабанера. Синицына и ее друг в заложниках. Воропай не при делах».

Почему Евдокия не упомянула, что Антона держат в студии?

Да потому, что, если туда сейчас спецназ навыручку нагрянет, Синицыну убьют.

Почему Евдокия написала «дайте мне уйти» и «уберите снайперов»?

А потому, что помнила: площадь Ленина как место встречи выбрана не случайно – она простреливается. Но снайперы – полицейские и урки – мыслят одинаково. Столкнутся они на выбранных лежках, и Евдокия взлетит на воздух, не успев даже толком до площади добраться. Сгорит на сиденье этой машины рядом с Хабанерой.

А уйти вместе с Терезой под прикрытием полиции – это все равно что приговорить Ангелину. Тут либо – либо. Либо барахтаемся до последнего и выживаем вместе, либо…

Прикинув варианты, Дуся отправила еще одну эсэмеску: «Прости, Терезка, мне пришлось наврать, что у тебя любовник-врач и я тебя этим шантажирую. Удачи нам обеим, дорогая». Евдокии очень не хотелось возникновения проблем с Терезой. Если взволнованная женщина запаникует и начнет вести себя неправильно, сыщице придется изображать шантажистку и упоминать какого-то мифического любовника.

А у Терезы в данном случае от негодования мозги совсем отключатся.

Закончив с чистописанием, Евдокия слегка расслабилась.

Хабанера, искоса поглядывая на ее манипуляции с телефоном, не делал попыток отобрать мобильник. Стас наверняка понимал, что едва аппарат появился в сети, его начали вести через операторов сотовой связи, но поступил как человек, уже переступивший грань между явью и небытием, – перестал дергаться из-за пустяков.

И Евдокии приходилось решать самостоятельно: избавиться от телефона или рискнуть и оставить его при себе?

От телефона, не исключено, зависела жизнь многих: помимо сыщицы еще и Синицыной, Антона, Сергея…

Но после свидания с Терезой заложнице придется встречаться с тем, кто возьмет флешку и снимет(?) пояс смертника. И совсем не вариант, что это будет Хабанера, который не станет ее обыскивать и проверять.

Так что же делать? Избавиться от сотового или оставить при себе?

Оставить. Телефон – единственная связующая нить с жизнями нескольких человек.

Евдокия расстегнула пуговицу на джинсах и, недолго повозившись, пристроила плоский мобильник под резинкой трусиков. Небольшую выпуклость прикроет огромный мужской жилет, а придирчиво обыскивать ее, пожалуй, уже не будут. Ситуация сложилась так, что к заложнице либо вообще не прикоснутся – взорвут вместе с одежкой, либо отпустят.

Но это вряд ли.

Так что разница небольшая. Все уже давно предрешено.

Автомобиль подъехал к площади за полчаса до назначенного времени.

На пустынной неуютной площади даже обычных для подобных мест голубиных стай не наблюдалось. Площадь выглядела нелюбимой горожанами: на огромном ровном пятаке не поставили скамеек, не разбили клумб, газонов. На уложенной плитками площадке возвышалось единственное украшение: невообразимо уродливый памятник жертвам всяческих репрессий, установленный, не исключено, на постаменте бывшего вождя (из экономии бюджетных средств).

Евдокия огляделась и хмуро буркнула:

– Я, конечно, не знаю ваших реалий… но вообще-то за подобными местами обычно приглядывают. Ничего, если к одинокой девушке, обвешанной взрывчаткой, полицейский патруль подойдет?

– Не переживай. Не подойдут. Их отвлекут, если понадобится. – Бледный как смерть Хабанера утер со лба испарину. Облизал высохшие губы. И достал из кармана рубашки дорогой мобильный телефон. – На. Положи его в нагрудный карман жилета. Карман не застегивай. И не вздумай мобильник отключать! – прошипел злобно, в соответствии с ролью грозного убивца. – И не дури, девочка. Если связь прервется хоть на секунду или одно лишнее слово, ты на атомы разлетишься… вместе с муромской женой. Понятно?!

– Да, – сипло подтвердила Евдокия. – Мне выходить… или пока можно не маячить, здесь посидеть?

– Выходи. У меня здесь другая задача. – Киллер выразительно покосился назад. И Евдокия, чуть повернув голову, только сейчас разглядела на заднем сиденье нечто длинноствольное, обмотанное куском материи. – Иди. Дернешься – и я пристрелю Терезу. Поняла?!

Евдокия посмотрела в глаза с сумасшедше пульсирующими зрачками. Сглотнула. И кивнула.