Флаг, барабан и паровоз

Но Максим Ильич проявлял поразительную выдержку.

Или благоразумие. Персоны вроде Дуси Землероевой не колются на разговор ни тепленькими, ни холодными… Чужим ушам еще не доверяют.

– Миш, останови машину, – попросил Муромец, когда автомобиль уже ехал по дороге к поселку. – Выйди.

Шофер съехал на обочину, послушно вышел, закурил и отправился на прогулку вдоль шеренги корабельных сосен.

Сидящий прямо Ильич повернул к закостенелой Евдокии только голову, проговорил:

– Ты понимаешь, как мне важно получить цифровой носитель, оставленный Модестом?

Сыщица кивнула и, по-прежнему глядя в ветровое стекло, ответила:

– Понимаю. Но ничем не могу вам помочь.

– А если я пообещаю, что никто и никогда не узнает, что ты передала мне информацию?

Дуся усмехнулась. Никто и никогда. Навивное предположение.

– Ты мне доверяешь, Евдокия? – настойчиво спросил Максим Ильич.

– Да. – Землероева наконец-то развернулась к полковнику. – Но еще раз повторяю: ничем не могу вам помочь. Флешка – вымысел, блеф. Я торговалась за свою жизнь, играла по предложенной.

Максим Ильич пробуравил взглядом упрямую чумазую девчонку. Дуся, не моргая, выдержала взгляд, высверливающий ей зрачки до мозга.

Муромцев вздохнул.

– Зря ты так. – Отводя глаза, пробормотал: – Жаль, что не понимаешь в полной мере, чем я занимаюсь в этом городе.

«Поддерживаете правопорядок, – могла б ответить сыщица. – И с удовольствием бы присадили всю портовую компанию во главе с Семинаристом. Вы, Максим Ильич, помогли бы младшему брату очисть порт от криминалитета и сами урок поприжали».

Но вот что будет дальше?

Свято место пусто не бывает. Особенно в России. Митрохин четко дал понять: портовики – трудами ушлого Модеста – нешуточно задели интересы крупных воротил из других регионов. И есть весомое предположение, что эти деятели нагрянут в Н-ск предъявлять местным счет. В результате чего начнется такая возня, что, если Семинариста и Воропаева присадят хоть на короткое время, произойдет полный передел сфер влияния. Обязательно произойдет! Чужаки прибудут предъявлять по праву и всерьез, за хороший куш уцепятся – огромный речной порт!

Но местные так просто не сдадутся. И будет кровь, война на улицах…

А еще Евдокия помнила о некоем коронованном авторитете с говорящим прозвищем Смутьян. Что будет с городом, если даже Воропаев морщится, говоря об этом типе с буйным нравом?

Плохо будет. Максим Ильич многого не знает. Воропай, конечно, сволочной товарищ, но лишнего смертоубийства не выносит. Семинарист (как криминальный воротила) – так вообще подарок! Достаточно вспомнить его друга-антипода Васю Конника. Интеллигентный Костя дела решает с относительным приличием.

Так что… выбирая между желанием выступить законопослушной гражданкой и мыслями о вероятном бардаке в портовом городе, Евдокия предпочла спокойствие для всех. Даже без учета того, что, передай она флешку полицейским, воры б ей голову отрезали. На флешке как-никак большие деньги, признанные общаковыми.

– Простите, Максим Ильич, но я ничем помочь вам не могу.

* * *

Поздний вечер следующего дня.

Небольшое кафе, на двери которого висит табличка «Извините, мы закрыты». Но Дусю ждут. За столиком Иван Иванович.

Евдокия проходит по пустому залу. Садится напротив смотрящего. Кладет на скатерть руку с зажатой в кулаке картой памяти.

– Здравствуйте, Иван Иванович. Вы компьютер привезли?

Воропай пожал плечами:

– А зачем? Я верю тебе, девочка. Дерьмо передают нераспакованным.

– Пожалуй. Вони будет меньше. Но мне бы не хотелось попадать под новый прессинг. Константин меня предупредил, что на этой флешке серьезная информация, и вы должны убедиться, что карту памяти я не вскрывала. Если что не так, вы будете знать – утечка произошла не по моей вине.

– Никто прессовать тебя не будет, – серьезно произнес смотрящий.

Евдокия помолчала и спросила:

– А Моня где?

– Моня тебя больше не побеспокоит.

Вероятно, Семен уже никогда и никого не в состоянии обеспокоить. Евдокии очень бы хотелось спросить смотрящего: «И как, Иван Иванович, оно того стоило?.. Стоили ваше грязное бельишко и миллионы стольких смертей?» Но не дразнила местного авторитета. Замысливший интригу Воропаев наверняка считает, что уничтожение крыс, заведшихся под его троном, поступок благородный, славный, в полном соответствии с понятиями. Крыс ловят и наказывают.

А с «благородными» рецидивистами лучше не оставлять нерешенных вопросов.

– Иван Иванович, вы все-таки проверьте, убедитесь, что дата последней активации карты стоит не этим месяцем и годом, – настойчиво проговорила Евдокия. – Да и вообще я, честно говоря, не знаю, что нашла. Вдруг это не то, что нужно? – Воропаев щелкнул пальцами и дал сигнал принести ему ноутбук. Евдокия продолжала: – Флешка, как мне думается, не защищена паролем. Модест Казимирович оставлял ее для своей матери как аргумент давления или… возможно, фактор мести. Так что откроется она легко.

Несколько следующих минут Евдокия наблюдала, как надевший очки Иваныч неумело жмет на кнопочки. Морщится и щурится, вскрывая файлы…

В итоге Воропаев произнес: