Флаг на грот-мачте

Никита оказался рядом с именинницей. Напротив сидели Костя, Лика и Тодик. Пока Никита изумлялся вещам, расставленным на столе, и догадывался, что тонкие, почти прозрачные, розовые ломтики на блюде - это семга, о которой он слышал, но никогда не ел, Костя закатал рукава белой рубашки и, вооружившись ножом и вилкой, поднялся с места.

- По просьбе нашей милой именинницы и по праву старшего по званию предлагаю приступить.

Он ловко подхватил кусок пирога и водрузил его на подставленную Эрной тарелку. Так же ловко он обеспечил пирогом всех девчонок и подмигнул Никите и Тодику:

- Братья индейцы, действуйте сами.

Дружно застучали ножи и вилки. Никита ухватил пирог пятерней и поднес ко рту, но, увидев удивленный взгляд Лики, положил его обратно, вытер под столом руку о штаны, взял вилку, ножик и, посмотрев, как это делает Костя, принялся за дело.

Костя непринужденно расправлялся с именинным пирогом, успевая в то же время переговариваться со своей соседкой. Видимо, он сказал что-то необычное. Лика быстро взглянула в сторону Никиты, опустила глаза и ответила негромко:

- Ты, кажется, говоришь ерунду. Этого не может быть.

- Спроси сама, - пожал плечами Костя, продолжая есть.

- Ну и спрошу. Только не сейчас.

Никита был занят едой и не очень прислушивался, что о нем говорят. К еде он привык относиться серьезно.

- Ох, и люблю же я торт, - сказал Тодик, глотая слюну. - С кремом!

Костя ухмыльнулся и шепнул что-то ему на ухо.

Тодик вдруг побледнел, положил нож и вилку.

- Что же не кушаешь, Тодик? - спросила Эрна.

- У него живот болит, не обращайте внимания, - сказал Костя и засмеялся.

После угощения перешли в гостиную, и Эрна затеяла игру в фанты. Девчонки отдавали ей кто носовой платочек, кто брошку, снятую с кофты. Когда очередь дошла до Никиты, он пошарил в карманах и бросил в шляпу пуговицу не то от рубашки, не то от штанов. Девчонки зафыркали.

Потом на стул посреди комнаты усадили Костю. Эрна подошла к нему сзади и стала вытаскивать из шляпы фанты. Она подымала их над головой, чтобы все видели, а Костя не видел, и спрашивала:

- Что этому фанту делать?

Костя оказался на высоте. Он отвечал не задумываясь и всякий раз очень удачно, вызывая общее оживление.

Только Тодик обиделся. Когда Эрна подняла над головой его перочинный ножик и спросила, что этому фанту делать, Костя прикрыл глаза, как бы раздумывая, и произнес:

- Исполнить арию "На земле весь род людской..."

- Это он нарочно, - зашептал Тодик на ухо Никите, пока смеялись девочки. - Думаешь, он не знает, чей фант? Ему в зеркале на стене видно. Заметил, как он глаза закатывает, чтобы в зеркало посмотреть?

Ликиному фанту-платочку досталось "исповедовать грешников". Никитиной пуговице - проделать цирковой номер. Никита подумал, что Тодик, кажется, прав.

Потом все исполняли свои номера. Тодик оказался хитрее, чем о нем думали. Когда подошла его очередь, он попросил Эрну аккомпанировать на пианино, вышел на середину комнаты, поднял руку к потолку и, то широко открывая рот, то раздувая щеки, исполнил арию без единого звука.

Пока хлопали его находчивости, Лика переглянулась с Костей и вышла в переднюю.

- Что значит "исповедовать грешников"? - спросил Никита у Эрны.

- А вот вызовет тебя Лика, тогда узнаешь, - засмеялась Эрна.

Как будто в ответ на ее слова от дверей, за которыми скрылась Лика, окликнули Никиту:

- Тебя вызывают исповедоваться!

Эрна прикусила губу, удивленно посмотрела на Никиту: Никита пожал плечами и направился к двери. В дверях он оглянулся и увидел, что из столовой вышла мать Эрны. В это время его потянули за руку, и дверь за ним закрылась. В полумраке прихожей он с трудом различил лицо девушки.

Перед самым лицом блеснули ее глаза.

- Я хотела у тебя спросить одну вещь.

- Ну? - сказал Никита, чувствуя, как его охватывает непонятное волнение.

- У вас в комсомольском клубе бывают девушки-комсомолки?

- Ну, бывают.

- А это правда, что вы остаетесь с ними в клубе ночевать?

Никита сначала не понял, что она спрашивает. А потом до него дошло. С его губ готово было сорваться ругательство, но он сдержался и крикнул только:

- Дура!

Нащупав дверную ручку, он выскочил из передней, чуть не сбив с ног Эрну и ее маму. Обе смотрели на него одинаковыми круглыми глазами.

- Я же говорила, с ним будет трудно. Апаш, беспризорник. Его нельзя оставлять вдвоем с порядочной девушкой, - сказала мама и строго спросила: - Что у вас происходит, мальчик?

Никита замешкался с ответом. Он просто не знал, что отвечать.

Из дверей, за его спиной, вышла Лика. Лицо ее пылало, она прижимала ладони к щекам.

"Ну их всех к черту", - подумал Никита и сразу успокоился.

- Ты молчишь, мальчик? - строго сказала мать Эрны.

- Спросите у нее, - крикнул Никита и кивнул на Лику. Он окинул взглядом притихших девочек, заметил недоуменно вытянувшееся лицо Тодика. Подумал, без особого интереса, куда девался Костя? Последнее, что успел заметить, - удивленный и страдальческий взгляд Эрны.

- Гудбай, ауфвидерзеен! - произнес он как мог насмешливо. Не торопясь вышел, а очутившись за дверью, стремительно бросился вниз по лестнице.