Флаг навигации

Баженов соображает. Перед обедом он дал телеграмму в управление пароходства. Проверяя себя, запросил прогноз насчет ангарского ледохода. Предупредил, что собирается выходить в плавание. В восемь вечера он побывал на телеграфе — ответа «до востребования» не было. Видимо, и сам Красноярск еще не имеет прогноза. К утру ответ придет обязательно. Баженов знает, какой будет ответ: ледоход на Ангаре ожидается через три-четыре дня; если у вас все исправно — плывите. Он знает, какой будет ответ, но он его ожидает — нельзя без официального разрешения поднимать флаг навигации.

Привычным движением Баженов опускает руку в карман, нащупывает трубку, но вынуть не решается, ему жаль мешать с табачным дымом бодрящий и нежный запах весны. А дождевые капли падают все чаще и крупнее, стучат в легкие стенки палубной надстройки. Вдали нарастает ровный глухой шум. Баженов догадывается: приближается ливень. Спать, спать бы надо, но разве можно проспать первый большой весенний дождь? Алексей Артемьевич ощупью отыскивает ручку двери, нажимает ее. Из каюты вырывается спертый, настоявшийся запах масляной краски. На крючке, слева от двери, висит брезентовый плащ. Баженов надевает его и снова выходит на мостик. Дождь поливает вовсю. Кипит вода в реке вокруг парохода. Чаще звенят осколки размытых дождем, рушащихся льдин.

Баженов прислушивается. В шуме дождя он явственно различает чьи-то неровные, торопливые шаги; оступаясь и шебарша мелкими камнями, вдоль берега идет человек. Вот он взобрался, должно быть, на льдину — она сразу рассыпалась со стеклянным звоном, и человек упал. Баженов слышит тихие вздохи, всхлипывания — девчонка какая-то, что ли? — и понимает: падая, она поранила себе руки об острые льдинки.

— Куда ее леший несет? — ворчит он вполголоса. — Этак впотьмах и в реку недолго свалиться.

Он хочет разглядеть, что происходит на берегу, но бесполезно, — даже его «телескопы» бессильны пронизать ночную темь. А человек, охая, между тем поднимается, — слышно, как снова позванивают льдинки, — и упрямо бредет вперед, приближаясь к пароходу.

— Эй, на берегу! Куда ты? — окликает Баженов, смахивая в горсть воду с усов.

— А? К вам, на пароход.

Тонкий голосок. Так и есть, девушка. Она приближается к самой воде, ищет, наверно, трап, но трап на берег не сброшен.

— Чего тебе?

— Мне капитана.

— Я капитан.

— Вам телеграмма-«молния». Как к вам взойти?

— «Молния»? — Алексей Артемьевич забывает о дожде. «Молния», — значит, что-то очень важное. — А что в ней написано?

— Не знаю. Как к вам взойти?

— Да как ты взойдешь? Сам подплыву к тебе на лодке.

Он спускается с мостика, идет на корму, где привязана лодка, садится в нее и плывет к берегу. Отыскивая друг друга по голосу, сходятся: девушка сует ему в руку свой мокрый кулак и, разжав его, оставляет бумажку; Баженов прячет ее в карман кителя, запахивает плащ.

— Уф! — говорит он, отфыркиваясь от воды, льющейся с капюшона. — Как ты сюда добралась? Экая темень и дождище…

— А раз надо. И когда я из конторы выходила, дождя еще не было. — Девушка поворачивается, чтобы уйти. Под ногами у нее похрустывает галька.

Баженову хочется отблагодарить ее. Он ищет самые ласковые, теплые слова, но они почему-то быстро на язык не приходят, и он делает движение удержать девушку. Его рука ложится ей на плечо. Девушка в тонком жакете. И на ногах у нее, наверно, тоже легкие туфельки…

— Ах ты, что же ты так легко, — бормочет он и хочет снять с себя плащ. — Я сейчас…

— Не надо, — говорит девушка, — я уже все равно насквозь промокла. Пойду домой.

— Ну спасибо тебе, — Баженов находит ее маленькую, мягкую ладонь, — спасибо! — И, как бы оправдываясь перед девушкой, говорит: — Я-то ведь заказывал телеграмму до востребования. Сам бы за ней утром пришел.

— А может, ждать до утра нельзя? — замечает девушка. — Зазря тоже, наверно, меня не послали бы. По ночам и за город я ходить не обязанная.

Она удаляется, спотыкаясь о камни, льдины и выброшенный на берег плавник. Дождь льет по-прежнему, теплый, ровный, настойчивый.

Баженов возвращается. У входа на капитанский мостик он сталкивается лицом к лицу с Егоровым, механиком парохода. Тот стоит, набросив кожанку на плечи.

— Тебе чего не спится? — спрашивает Баженов Егорова.

— А что там за телеграмма? — отвечает ему Егоров вопросом на вопрос.

Они молча заходят в капитанскую каюту, сбрасывают с себя мокрую одежду, и Алексей Артемьевич включает от аккумулятора маленькую электрическую лампочку. На размокшем листке телеграммы стоят слова: «Ледоход Ангаре ожидается послезавтра утром зпт если готовы выходите немедленно тчк при неготовности оставайтесь до прохода ангарского льда».

— Это, считай, тогда на неделю, — скучно говорит Егоров. — Чего же ради мы пороли горячку с ремонтом?

Баженов зло смотрит на механика:

— Тебе что, гостить здесь понравилось?