Флаг в тумане

— Ямагами-сан, — ответила Кирико, — приятель Кэндзи, он здесь тоже появлялся. Пришлось увиливать от всяких его вопросов: что, мол, я делаю, почему там и так далее.

— Ты встретила Яма га ми? — Нобуко сделала недовольную мину. Она его недолюбливала.

— Когда мне по телефону ответили, что Кэндзи ушел, я от нечего делать отправилась в кино. Затем подумала: а может, Кэндзи-сан вернулся, и еще раз позвонила по телефону. Несколько раз набирала номер, но никто так и не подошел.

— В такое время уже бесполезно звонить, — безнадежным тоном сказала Нобуко.

— Прости меня, пожалуйста. В следующий раз, конечно, я постараюсь не отвлекаться, — стала извиняться Кирико.

— Да уж, надеюсь, — ответила Нобуко не то чтобы сердито, но ворчливо.

— Эй, Риэ-тян, — позвал один из посетителей, увидев Кирико, — подойди сюда!

— Иду, — Кирико приблизилась к столику, лицо ее казалось беспечным и веселым.

— Что случилось? Я слышал, ты сегодня отдыхаешь. Ты что, дни перепутала? — поддразнил ее посетитель.

— Может быть, это вы меня с кем-то перепутали, — отшутилась Кирико.

Посетитель поинтересовался, что она будет пить, и Кирико заказала джинфиз. Голос у нее был спокойный.

Труп Сугиура обнаружила служанка. Смерть наступила от ранения в область сердца, нанесенного, видимо, кинжалом. Орудие убийства на месте преступления найдено не было.

Событие это широко освещалось в газетах. Опираясь на свидетельские показания служанки, арестовали Митико. Происшедшее излагалось следующим образом.

Кэндзи Сугиура работал метрдотелем в ресторане, принадлежащем Митико Коно. Он служил здесь около двух лет. Перебравшись в столицу с Кюсю, он не стал работать в баре «Кайсо», который содержала его старшая сестра, потому что хотел открыть свой собственный ресторан. В ожидании лучших времен он набирался опыта в ресторане Митико.

Через год после поступления сюда на работу он сошелся с Митико. Согласно показаниям Митико, Кэндзи соблазнил ее. Но он был моложе своей любовницы, и как это обстояло на самом деле, неизвестно. Возможно, было наоборот. С тех пор как Митико рассталась с мужем, прошло уже три года.

Вот что заявила Митико по этому поводу на допросе:

«Я уступила Кэндзи в результате случайной слабости. Впоследствии, раскаявшись, я хотела покончить с этим романом. Но Кэндзи очень тосковал по мне и не желал ничего слушать. Он был еще молод и совершенно потерял голову. Мы скрывали свой роман от работников ресторана. Тем не менее они, видимо, догадывались о нем. Кэндзи начал проявлять какую-то странную стеснительность, именно это и выдало его.

К работе он относился ревностно. Казалось, будто он работает не по найму, а в своем собственном заведении. Ради меня он выбивался из сил. Мне это казалось трогательным, и я жалела его.

Для того чтобы встречаться, мы тайно сняли этот дом, а для ухода за ним я наняла служанку, женщину средних лет. Кстати, последнее время я старалась по возможности реже видеться с Кэндзи. И в этот дом мы почти перестали ходить. Я хотела, как только представится случай, отказаться от этого дома. Но вряд ли это было возможно, пока Кэндзи не образумится.

Человек он был хоть и простодушный, но непредсказуемый.

Между тем я подружилась с адвокатом Оцука и отношения наши становились все теснее. Мне хотелось порвать с Кэндзи еще и поэтому. Я старалась, насколько это возможно, скрыть от Кэндзи свои отношения с Оцука, но молодой человек каким-то образом узнал о них.

В последнее время Кэндзи вроде бы стал благоразумнее и пообещал вскорости оставить меня. Однако, узнав о моих отношениях с Оцука-сэнсэем, он словно взбесился. Короче, он вбил себе в голову, что я хочу оставить его потому, что сблизилась с Оцука-сэнсэем.

Кэндзи начал запугивать меня. Улучив момент, он отзывал меня в сторонку и говорил, что я должна порвать с Оцука-сэнсэем, иначе мне будет плохо. При этом он украдкой то показывал бутылку с азотной кислотой, то вытаскивал из кармана кинжал.

Я стала бояться Кэндзи-сан. Меня начинало трясти, лишь только я принималась думать о том, что он может сделать.

Я не рассказывала об этом Оцука-сэнсэю. Он считал меня целомудренной женщиной, поэтому я не могла поведать ему о своих отношениях с Кэндзи. Оставалось страдать в одиночестве. Встречаться с сэнсэем мне приходилось тайно от Кэндзи. Мои отношения с Оцука были, что называется, хождением по тонкому льду. К тому же я чувствовала себя по-настоящему виноватой перед сэнсэем, который даже не сомневался в моей порядочности.

Это случилось, когда мы с Оцука-сэнсэем поехали на Хаконэ поиграть в гольф. У себя в ресторане я сказала, что еду совсем в другое место. Но Кэндзи, видимо, узнал правду и неожиданно явился в гостиницу на Хаконэ.

Мы ужинали в ресторане, когда Кэндзи вызвал меня ко входу. Он накинулся на меня с упреками. В этот момент Оцука посмотрел в нашу сторону. Я чуть не лишилась чувств. И тут Кэндзи, видимо, сжалился надо мной. Мне удалось уломать его, и он удалился, поклонившись на прощание Оцука. Сэнсэю я сказала, будто Кэндзи приехал из Токио по делу.