Флаги над замками

– Ты видел то, что видел я?.. – Ватару повернулся к Укё, вытянул руку вперед и выкрутил звук на максимум. – И он сказал: «Токугава Иэясу»?

– Да, он так сказал. Именно это. Плохо слышно. Эх, жаль, что они отошли настолько далеко…

– Мунэхару, это не ты только что орал: «Рэй, уходи из активной зоны?» – Ватару покачал головой. – Что он сделал? Этот Токугава Иэясу?

– Мне показалось, что он поил мононоке своей кровью. Но я не буду с уверенностью это утверждать. – Укё снова приложил к глазам бинокль.

Ватару кивнул.

– Или зверь мертв, или Исида Мицунари ушел, оставив человека.

– Что с ним? Дайте, дайте мне посмотреть! – Кимура перегнулась вперед и протянула руку к биноклю. – Пожалуйста! Или хотя бы просто скажите: он жив?

– Похоже на то. По крайней мере, он шевелится и разговаривает. Проклятье. Уже ничего не слышно. Господин Такакагэ, это максимальная громкость?

– Максимальная, – донеслось вдруг со стороны заднего окна, и в него просунулась рука.

Кимура вскрикнула от неожиданности.

– Нет, вы поглядите, – рука пошевелила пальцами, – у меня ноготь сломался, когда я падала, аж до мяса. А теперь, глядите, целенький. – В окно вслед за рукой просунулась голова Рэйко. – Ого, как у вас тут тепло, несмотря на выбитые окна. Господин Такакагэ, позвольте, я сяду вам на колени? Меня уже можно класть вместо льда в виски. – Она открыла дверцу и забралась в салон.

– В этом нет нужды. Просто дай мне руку.

Рэй просунула руку вперед между креслами, и Ватару взял ее за запястье.

– О-о-о… – блаженно застонала Рэй и откинулась на спинку сиденья.

– Я думаю, пора убираться отсюда. – Укё положил бинокль на переднюю панель.

– Стоп, а брать их когда будем? – Рэй наклонилась вперед.

– Ты – никогда, – Укё надел очки, – ты отстраняешься от этого дела вообще и от оперативной работы на месяц.

– За что?! За то, что мерзла там, давая вам возможность услышать много прелюбопытнейшего? Там был Отани Ёсицугу! Но я его не видела. Потому что лежала, уткнувшись носом в траву.

– За неповиновение приказу.

– Что? Отец… я бы на вас посмотрела, как вы бы оттуда уползали. Это чистейшей воды неисполнение по причине чрезвычайной ситуации. Я подам жалобу главе клана.

– Не раньше завтрашнего дня, и в письменном виде. – Ватару зевнул и завел машину. – Брать эту компанию мы будем по одному.

– Мы что… так и бросим его там?.. – Кимура вцепилась в подголовник кресла. – И даже не вызовем скорую?

Укё повернулся и посмотрел на нее поверх очков:

– Взгляните на ноготь Рэйко. Что-то мне подсказывает, что здоровье Исиды Токитиро гораздо лучше, чем вы себе представляете.

Эпилог

– Не говори «кэкко», пока не увидел Никко, – Ёситада выглядел донельзя довольным.

И правда, вид с того места, где они стояли, был просто волшебный. Резные золоченые крыши, утопавшие в зелени, слегка тронутой желтизной, причудливый орнамент построек, узорчатые мостики через узкие речки и люди. Все нарядные, словно пришли на праздник. А само ощущение от места – тихая радость, хотелось улыбаться просто так, без всякой причины. И Сандер, разумеется, не стал сдерживаться и улыбнулся.

– «Кэкко» – это же «хватит», так?

– Да, именно в этом смысле, – кивнул Ёситада.

– Угу. У нас есть выражение «теперь я видел все», когда видишь что-то такое, что поражает твое воображение. То есть, если ты видел Никко, ты видел все? Тебе нравится тут?

– Конечно. Я с детства обожаю Никко. Всегда просился поехать сюда на выходные.

– Это дух твоего предка. Тебя к нему тянет, – рассмеялся Сандер. – Так куда нам?

– Туда. Видишь вон тот храмовый комплекс? Это Тосёгу, место упокоения Токугавы Иэясу. Там знаменитые три обезьяны и спящая кошка.

– Кошка?

– Да. Она символизирует покой.

– М-да, – Сандер почесал затылок, – что-то твой досточтимый предок не выглядит… упокоенным. Ходит, разговаривает.

– Мы за этим сюда и приехали. Чтобы во всем разобраться. Пойдем, я договорился с настоятелем на двенадцать часов. Он должен ожидать нас в парке возле храма.

Сандеру очень хотелось, когда они завершат все дела, просто тут прогуляться. У него было ощущение… нет, не того, что он наконец прибыл домой, скорее – как от встречи со старым добрым другом, которого он не видел очень давно. Ну, примерно как когда он увидел в аэропорту Андрюху, с которым несколько лет общался исключительно по скайпу.

Только тут никто не потащит на пьянку. Сандер поймал себя на мысли, что никак не может перестать улыбаться.

Настоятель ожидал их возле беседки. Когда Ёситада окликнул его, он, поприветствовав, низко поклонился. И сдержанно кивнул Сандеру. В глазах монаха явно читался вопрос.

…Но как же эти глаза отличались от тех, других, которые Сандер видел в другом храме и у другого монаха. Он даже сейчас поежился, вспоминая, сколько в них было ненависти и злобы.

«…А вдруг тот монах – и есть этот злобный оборотень, который жрет людей? И выследил меня, чтобы покарать за святотатство?» – Сандер аж подпрыгнул от посетившей его мысли. Он ведь не все рассказал Ёситаде. Сказал, что фонари взорвались, и именно это напугало монстра. Было немного стыдно, но… он обязательно расскажет правду. Потом.