Флагман штурмовой авиации

На подходе к городу и станции, километра за три, заметили паровозные дымы. Сбросили бомбы, сделали несколько залпов эрэсами. Клубы белого дыма, змейки огня, бегущие по крышам вагонов, свидетельствовали о точном попадании.

"Илы" вошли в облака. Поразительно, но гитлеровские зенитчики почему-то молчали. Они, очевидно, не могли предположить, что в такую погоду кто-то решится их потревожить.

Второй вылет командир назначил после обеда. Маршрут решили не менять. И за это жестоко поплатились. Именно в лесу с земли потянулись трассы "эрликонов", и ведущий увидел вокруг своей машины зловещие шапки разрывов. И тут же почувствовал удар спереди и снизу. Взглянул на приборы - резко упало давление масла в моторе. Он стал глохнуть, а при подходе к Днепру и совсем остановился.

Перед Михайличенко прямо по курсу лежала вытянутая поляна. Это была старая вырубка, сплошь покрытая пнями. Выбора в такой ситуации не было нужно садиться.

Раздался треск, штурмовик несколько раз подбросило, привязные ремни у летчика лопнули...

Сколько длилось забытье, Иван не помнил. Когда пришел в себя, как сквозь кисею увидел ползущих по полю людей в маскхалатах.

Потянулся к пистолету, но тут же услышал: "Мы свои, братки! Быстрее вылазьте из кабин, а то немец сейчас ударит из минометов. Он эту поляну хорошо пристрелял".

Едва летчик и воздушный стрелок выпрыгнули из самолета, как рядом шлепнулась первая мина, потом посыпались одна за другой. "Ильюшин" вспыхнул...

Нелегкое испытание выпало в эти дни и экипажу лейтенанта И. Кузнецова. Туманным январским вечером его звено возвращалось из разведывательного полета. Густая, непроницаемая облачность не давала самолетам возможности подняться на достойную высоту, и они шли на бреющем. Кузнецов почувствовал толчок, "ил" сильно тряхнуло, и мотор изменил свой "тембр".

- Прыгай! Иду на вынужденную! - крикнул он воздушному стрелку сержанту В. Мужинскому, но тот дал понять, что командира не бросит.

Штурмовик резко пошел на снижение. Внизу промелькнуло какое-то село. Приближался перелесок. Через мгновение машина, снеся снежный сугроб, замерла, окутанная белой тучей. Летчик и стрелок выскочили из кабин, хотели кинуться к лесочку, но, словно из-под земли, перед ними выросли немецкие автоматчики.

- Рус, плен! - заплясали гитлеровцы, как дикари, вокруг связанных по рукам и ногам летчиков. Содрав с пленных одежду, обувь, они погнали их в деревушку и заперли в сарай.

Какое-то время часовой ходил взад-вперед, вдоль сарая, подпрыгивая от холода. Затем исчез в хате, из которой доносились звуки губной гармошки и пьяные голоса оккупантов.

Позже Кузнецов рассказал боевым побратимам, как он забрался на чердак, полазил в темноте, нашарил какое-то тряпье, куски старой брезентовой попоны, обрывки бечевки... Находка помогла им "одеться", обернуть ноги брезентом. Выждав, когда солдаты угомонятся, пленники железным шкворнем приподняли перекладину, запиравшую сарай, и выскользнули наружу.

Сутки пробирались лейтенант Кузнецов и сержант Мужинский к своим. Обмороженные, голодные, выбившиеся из сил прибыли они в часть.

Через несколько дней командир полка майор Володин слетал на розыски пропавшей машины. Нашел. Отступая, фашисты облили поврежденный самолет бензином и подожгли. Нашел Володин и подворье, сарай, где томились пленные. Хозяйка, пожилая колхозница, рассказала следующее. Услыхав от немцев, что в сарае заперты два советских летчика, она выставила на стол все свои запасы, выпросила у соседей самогонки и до бесчувствия напоила немецких вояк. Утром, обнаружив, что сарай пуст, а пленных и след простыл, гитлеровцы избили часового, который, благодаря сообразительности хозяйки, тоже оказался мертвецки пьян...

Выбывшего из строя лейтенанта И. Михайличенко заменил капитан Г. Красота. Его эскадрилья и девятка "ильюшиных" майора Г. Чернецова часа два держали гитлеровцев под штурмовым огнем у балки со странным названием Злодейка. Когда после боя этот район посетил с несколькими штабными работниками генерал П. А. Ротмистров, они насчитали пятьдесят сгоревших бронемашин, большинство из которых были "фердинанды". Потери в живой силе составили убитыми свыше четырехсот гитлеровских солдат и офицеров.

4 февраля обострилась обстановка в районе Крымки, на участке войск 53-й армии. В архивах в Подольске я разыскал тревожную радиограмму, адресованную генералу В. Г. Рязанову начальником штаба этой армии:

"Бейте танки и бронетранспортеры в районе Соболенка, Толмач - это войска противника. Артиллерию не трогать - она наша" {18} .

Командир корпуса срочно прибыл в район Крымки, где гитлеровский генерал Брайт пытался прорваться к своим окруженным частям. В течение ночи там был оборудован командный пункт авиаторов с необходимыми средствами управления. Взлетевшие с Кировоградского узла штурмовики и истребители во взаимодействии с артиллерией двое суток подряд утюжили танковые части Брайта.

Процитирую вторую радиограмму из штаба 53-й армии: