Флагман штурмовой авиации

Войска фронтов, в частности их танковые силы, почти одновременно вышли к Звенигородке — и сомкнулось бронированное кольцо. Так было положено начало окружению корсунь-шевченковской группировки противника. Спустя много лет я обратился к военным архивам. Перебирал пожелтевшие листки документов, и передо мной вставали такие зримые картины.

Группа разведчиков держит курс на Шполу. Впереди на головной машине капитан Г. Красота со своим воздушным стрелком сержантом И. Иконниковым.

Я будто видел однообразие серой, изжеванной траками земли, пепелища мертвых сел, тусклый блеск воды в морщинах балок, утомляющий зрение. Но нужно быть начеку!

Гитлеровцы подтягивали резервы, создавали танковые клинья. А вот и то, что нужно, — танковая колонна ползет к Шполе. Стремительная атака, сброс «фугасок», ПТАБов, пушечные очереди — и «викинги» попадают в кольцо огня. В свой следующий вылет капитан Красота вместе с лейтенантом Михайличенко обнаружили новую колонну — 70 вражеских танков, выдвигавшихся на Шполу с юга. Мастерский удар приходится по голове бронированной армады — и ее движение стопорится…

Погода то и дело капризничает: то сеет мелкий дождь, и тогда все вязнет в жирном черноземе, то проносятся снежные заряды. Тут уж командиру приходится поломать голову, кого же послать на задание. Красоту? Он уже с ног валится… Можно Минина, Ярлыкова, Блинова, Гулькина, Петрова…

На построении майор Рымшин, объяснив обстановку, вызвал добровольцев. Все экипажи сделали два шага вперед.

Командир полка подумал и объявил:

— Ведущим пойдет лейтенант Иван Михайличенко. Ведомого он выберет сам…

В напарники Иван выбрал молодого, но надежного летчика — Отара Чечелашвили, с которым не раз летал на «свободную охоту». Понимали они друг друга с полуслова.

А партизанский разведчик время от времени радировал в штаб фронта: «На станции Смела скопление эшелонов с боевой техникой… Нужны штурмовики… Срочно нужны…»

Подготовка к вылету началась с прокладки маршрута. Если раньше на Смелу ходили через Черкассы, то теперь Михайличенко предложил лететь в обход, при этом большая часть трассы пройдет над лесом.

— Здесь нет зениток, — согласился Чечелашвили, — и можно будет подойти к цели скрытно.

Взлетели около полудня. До линии боевого соприкосновения шли на бреющем: плотные облака мешали подняться выше. К счастью, дождь со снегом прекратился, видимость значительно улучшилась.

На подходе к городу и станции, километра за три, заметили паровозные дымы. Сбросили бомбы, сделали несколько залпов эрэсами. Клубы белого дыма, змейки огня, бегущие по крышам вагонов, свидетельствовали о точном попадании.

«Илы» вошли в облака. Поразительно, но гитлеровские зенитчики почему-то молчали. Они, очевидно, не могли предположить, что в такую погоду кто-то решится их потревожить.

Второй вылет командир назначил после обеда. Маршрут решили не менять. И за это жестоко поплатились. Именно в лесу с земли потянулись трассы «эрликонов», и ведущий увидел вокруг своей машины зловещие шапки разрывов. И тут же почувствовал удар спереди и снизу. Взглянул на приборы — резко упало давление масла в моторе. Он стал глохнуть, а при подходе к Днепру и совсем остановился.

Перед Михайличенко прямо по курсу лежала вытянутая поляна. Это была старая вырубка, сплошь покрытая пнями. Выбора в такой ситуации не было — нужно садиться.

Раздался треск, штурмовик несколько раз подбросило, привязные ремни у летчика лопнули…

Сколько длилось забытье, Иван не помнил. Когда пришел в себя, как сквозь кисею увидел ползущих по полю людей в маскхалатах.

Потянулся к пистолету, но тут же услышал: «Мы свои, братки! Быстрее вылазьте из кабин, а то немец сейчас ударит из минометов. Он эту поляну хорошо пристрелял».

Едва летчик и воздушный стрелок выпрыгнули из самолета, как рядом шлепнулась первая мина, потом посыпались одна за другой. «Ильюшин» вспыхнул…

Нелегкое испытание выпало в эти дни и экипажу лейтенанта И. Кузнецова. Туманным январским вечером его звено возвращалось из разведывательного полета. Густая, непроницаемая облачность не давала самолетам возможности подняться на достойную высоту, и они шли на бреющем. Кузнецов почувствовал толчок, «ил» сильно тряхнуло, и мотор изменил свой «тембр».

— Прыгай! Иду на вынужденную! — крикнул он воздушному стрелку сержанту В. Мужинскому, но тот дал понять, что командира не бросит.

Штурмовик резко пошел на снижение. Внизу промелькнуло какое-то село. Приближался перелесок. Через мгновение машина, снеся снежный сугроб, замерла, окутанная белой тучей. Летчик и стрелок выскочили из кабин, хотели кинуться к лесочку, но, словно из-под земли, перед ними выросли немецкие автоматчики.

— Рус, плен! — заплясали гитлеровцы, как дикари, вокруг связанных по рукам и ногам летчиков. Содрав с пленных одежду, обувь, они погнали их в деревушку и заперли в сарай.

Какое-то время часовой ходил взад-вперед, вдоль сарая, подпрыгивая от холода. Затем исчез в хате, из которой доносились звуки губной гармошки и пьяные голоса оккупантов.