Флай (СИ)

«Неплохая идея, - усмехнулся он. – Виртуальная реальность в качестве тюрьмы! Или психиатрической клиники. Или воспитательной колонии для непослушных детей. Полный контроль над подопечными, гарантия, что они никуда не сбегут. Но я не хочу, чтобы меня контролировали, внушая те мысли и чувства, которых я не испытываю! Всегда найдется лазейка, о которой бдительная охрана не подозревает. Тем более, если пациент сам строил подобные тюрьмы».

- Все в порядке, профессор, - улыбнулся следящий за монитором лаборант. – Ритм ровный, дыхание в норме.

- Слава Богу, - облегченно вздохнул Д’Орней, глядя на приобретшую спокойную плавность кривую на экране. – Сделай-ка мне кофе.

- Сию минуту, шеф! – вскочил лаборант. - Ланс, последи.

Ланс кивнул, и уселся в освободившееся кресло, а еще не оправившийся от волнения профессор пошел пить кофе.

Патрик вышел на техническом этаже. Оглядевшись, нашел над одной из дверей значок радиационной опасности, и отправился прямо туда. «Максимализм? Пожалуй. Но время компромиссов кончилось. Кончилось в тот миг, когда ты, отец, решился на эту ложь».

Навстречу Патрику из раздвинувшихся стальных дверей вышли два охранника, облаченные в антирадиационные костюмы.

- Здесь не положено находиться посторонним, вернитесь на свой уровень, - насупился один, положив руку на расстегнутую кобуру.

- В самом деле? – и Патрик, криво усмехнувшись, прошел прямо сквозь него.

«Забавная штука виртуальность, если знаешь, как с нею обращаться» - подумал он, оглядываясь на стоящую в той же позе охрану реакторного отсека.

Он миновал два перехода, следуя указателям на стенах. Вот и заветная дверь. Буть это в реальности, Патрику ни за что на свете не удалось бы сюда попасть. А если и удалось, он был бы мертв задолго до того, как добрался до последней камеры, за дверями которой разбушевавшимся вулканом билось сердце космического корабля.

Пат ударом кулака разбил прозрачную коробку, нажал круглую кнопку с изображением черепа, и тяжелые, полуметровые половинки люка разъехались в стороны.Глубоко внизу ревело и бесилось ослепительное адское пламя, пронизывая остающееся за кормой корабля пространство шлейфом из раздробленных атомов.

«А теперь надо доказать себе, что это - реально», - спокойно подумал Патрик, заглядывая за край люка. И сделал шаг вперед.

- Профессор!!! – истошный крик Ланса испугал профессора. Одновременно с криком в лаборатории взвыли сирены подключенного к сканеру медицинского оборудования. Чашки полетели на пол, густая темная жидкость некрасивой кляксой расползлась по поверхности стола, ручейками потекла на пол. Д’Орней, с посеревшим от предчувствия беды лицом, кинулся в соседнюю комнату.

Там творился кошмар. Датчики пищали на разные тона, вопили сигнальные системы, а на мониторах в стремительной пляске заходились красно-зеленые зигзаги. Лаборанты метались от одного монитора к другому, жали какие-то кнопки, что-то орали друг другу, а их голоса тонули во всей этой какофонии.

Д’Орней на секунду замер посреди лаборатории, оглушенный этим бестолковым разноголосьем. Его взгляд упал на ближайший монитор. На нем было отчетливо видно, как под воздействием непонятных, необъяснимых сил буквально распадалась на отдельные обрывки нервная система того, кто находился под прозрачным куполом радиосканера.

- Патрик!

Профессор, сбросив оцепенение, бросился к аппарату, и негнущимися от ужаса пальцами в исступлении стал обрывать идущие внутрь, присоединенные к телу сына, провода. ШарльД’Орней кричал, но его голос казался ему слишком тихим, чтобы его услышали мечущиеся по помещению помощники.

- Отключите! Отключите систему! Стоп!

В распахнутые двери шестого отсека медицинского блока, привлеченные шумом, вбегали люди. Прозрачная крышка, сорванная профессором со сломанных креплений, грохнулась на пол,по её поверхности расползлись тонкие ручейки трещин. Обрывок искрящегося провода, взвившись в воздухе, ужалил Шарля током в бледную щеку. Кто-то подскочил сбоку, чьи-то пальцы надавили на красный пластмассовый диск. Погасли мониторы, замолчали пронзительные сирены, утихли напуганные голоса людей.

Д’Орней, не стесняясь слез и некрасиво искривленного рта, склонился над сыном, бережно выпутывая из проводов его голову с мгновенно поседевшими волосами. Дрогнули и поползли вверх веки, и профессор глухо вскрикнул, когда увидел, что вместо голубых, как небо на старых картинах, глаз его сына - сочащиеся сукровицей бельма. И не имея сил оторвать от них взгляда, чувствуя, как по спине словно проползает ледяное щупальце смерти, услышал тихое:

- Я всего… лишь хотел… я хотел…

Последний, бессмысленный, ничего уже не значащий, выдох. Но сверхчувствительные сенсоры единственного оставшегося не отключенным компьютера уловили его, трансформировали, перевели и выбросили на экран в виде одного короткого слова.

- Флай…

***