Флакон императора

– Слава богу, что детей нет…

– Тогда, значит, любишь его без памяти? – прищурилась Надежда Николаевна.

– Да какое там! – Вера допила чай и со стуком поставила чашку на стол. – Просто он без меня непременно пропадет. Выбросится из окна или утопится…

– А что, он уже пытался?

– Ну да, я едва спасла его, с подоконника сняла. Он и записку написал, что в его смерти просит никого не винить… – всхлипнула Вера.

– Что-то мне подсказывает, что таких записок накопилась у тебя уже целая пачка… – хмыкнула Надежда.

– А я все равно боюсь… – Вера шмыгнула носом. – Да еще свекровь на мозги капает все время… Дескать, он без тебя пропадет совсем, не сможет жить, ты – его единственная поддержка и опора, видно, судьба такая – крест нести.

– Крест нести… Ты что, Иисус Христос, что ли? – возмутилась Надежда. – Слушай, а нельзя его к мамаше пристроить? Пускай она сама этот крест несет…

– Пробовала – такой скандал получила, – вздохнула Вера, – упреков наслушалась от Дениса, целый вечер бушевал, потом я же еще и прощения просила.

– Ну, видишь ли, если он и вправду болен, – заговорила Надежда, – то это одно. А если придуривается, совсем другое. Он лекарства успокоительные пьет?

– Нет, он говорит, что лекарства притупляют ум, а он должен мыслить.

– Так, а на работу твой мыслитель вообще-то ходит?

– Сейчас нет, он монографию пишет.

– Много написал? – не успокаивалась Надежда.

– Он пока обдумывает…

– Самой не смешно? – поинтересовалась Надежда.

– Слушайте, чего вы от меня хотите?! – закричала Вера. – Ну, допустим, выгоню я его, так он превратит мою жизнь в ад! Будет преследовать, жизни не даст, добьется, чтобы меня с работы уволили! Да еще свекровь тут влезет, квартира-то у нас общая… И все равно он меня в покое не оставит, везде найдет, разве только уехать куда подальше. А я не хочу никуда уезжать!

– Родные у тебя есть?

– Тут только тетя… Не могу же я ей на шею сесть, у нее квартирка маленькая, однокомнатная… Да Денис будет приходить, под окнами стоять, всех соседей взбаламутит… Не полицию же, в самом деле, вызывать, себе дороже обойдется. Да и не станут они ничего делать… что у них, более серьезных дел нет, что ли?

Вера совсем приуныла.

– А что это он тебя Вероникой называет? – спросила Надежда, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

– А это он нарочно. Знает, как я свое полное имя не люблю, вот и доводит меня.

– Слушай, и как тебя угораздило с таким козлом связаться? – в сердцах спросила Надежда.

– Вы его совсем не знаете! – вскинулась Вера. – Он на самом деле… – Тут она посмотрела Надежде в глаза и увяла. – Сама не пойму… вроде сначала он приятное впечатление производил… А я ведь тоже не красавица…

– Конечно, если в таком виде ходишь! – возмутилась Надежда. – Волосы надо в порядок привести, косметикой пользоваться, платье это жуткое выбросить! Молодая же совсем женщина!

Вера только махнула рукой.

Надежда ненароком взглянула на часы и мысленно охнула. Сколько времени она тут сидит, а толку пока никакого. Нет, конечно, домой лететь не надо, муж в командировке, кот на даче, но ведь и дел по хозяйству полно!

– Так, – проговорила она, отставив чашку. – С твоей личной жизнью мы разобрались. Теперь перейдем к делу.

– К делу? – Вера подняла на Надежду заплаканные глаза. – К какому делу?

– К твоей работе. Ты ведь не только экскурсовод, ты еще и хранитель экспонатов?

– Ну да…

– Тогда ответь мне: куда делся экспонат за номером двадцать четыре – шестьдесят семь?

– За каким номером? – переспросила Вера, и Надежда заметила, как ее глаза предательски забегали.

– За номером двадцать четыре – шестьдесят семь! – повторила Надежда строго. – В шкафу, где хранятся статуэтки и шкатулки, есть экспонат номер двадцать четыре – шестьдесят шесть, есть экспонат номер двадцать четыре – шестьдесят восемь, а экспоната номер двадцать четыре – шестьдесят семь нет!

– Ну, вы знаете, – заюлила Вера, – нумерация экспонатов не всегда сквозная… при присвоении номеров могут приниматься в расчет их особенности, время поступления и прочее, так что такого номера просто могло не быть…

– Не надо мне лапшу на уши вешать! – перебила ее Надежда. – Может быть, в других музеях нумерация и не сквозная, а у вас сквозная, я проверила! Во всех других витринах номера экспонатов идут подряд, и только этот номер отсутствует!

– А он точно отсутствует? – В голосе Веры явственно прозвучало беспокойство.

– Сама можешь проверить!

Вера вскочила из-за стола и устремилась в зал. Уставившись на полку с ларчиками и шкатулками, она закусила губу и едва слышно проговорила:

– Вот мерзавец!

– Кто? – переспросила Надежда. – Кто мерзавец?

Вера прикрыла рот рукой, испуганно огляделась по сторонам.

– Говори! – потребовала Надежда. – Говори, в чем дело!

– Я… я не могу… – Верин голос задрожал, казалось, сейчас она снова зарыдает. – Я не могу… он меня уволит…

Надежда, однако, была непреклонна.

– Говори! – повторила она. – Нельзя вечно прятать голову в песок! И ничего он тебя не уволит, где он еще найдет человека на такую мизерную зарплату?