Фламандская петля

– Да какая там работа? – прорвало лейтенанта. – Бабьи жалобы друг на друга разбирать? На пацанов, которые – о ужас! – курят и шумят на спортплощадке за школой по вечерам? Ну курят. Ну шумят. Я знаю кто. Все знают. И родители в том числе. Их, чертей, в дверь, а они – в окно. Наркотиков у нас, слава богу, не замечено, спиртное в поселке подросткам не продадут… Вы поймите, все Малинники на меня смотрят и чего-то ждут. Скоро дыру в спине взглядами просверлят. Мать извели расспросами: что да как? Почему, дескать, полиция не шевелится… Дайте мне работу, майор! Ну хоть с людьми поговорить, а?

– Может, ты и прав, лейтенант. Ты же местный, чего им бояться?

* * *

«В самом деле, чего?» – вспомнил Дима слова майора, опираясь локтями о прохладную поверхность прилавка в магазине «Тысяча мелочей».

Ирина Степцова, невысокая стройная брюнетка тридцати пяти лет, стояла напротив, прижавшись выпрямленной спиной к стеллажу с разноцветьем баночек, пузырьков, коробочек и тюбиков с зубной пастой. Она скрестила на груди руки, всем своим видом выражая степень будущей откровенности.

Лейтенант с интересом разглядывал собеседницу. Чем она приглянулась Андрею Бойко, можно было не гадать – женщина яркая, за собой следит, маникюр-прическа, все дела. А вот что нашла в муже Лидии Семеновны сама Ирина, оставалось для участкового загадкой.

– И все-таки, Ирина Борисовна, давайте уточним, как часто приходила в ваш дом Ника Бойко?

– Не часто. Может быть, раз в неделю.

– О чем они с отцом говорили? Может быть, ссорились из-за матери?

– Нет. Я, конечно, не подслушивала, но Андрей сказал бы. Ника просто скучала по отцу. Мне казалось, что она его не осуждала.

– Хорошо.

Лейтенант сделал пометку в блокноте и посмотрел на Ирину. Она продолжала стоять. Ровно, как солдат на плацу. За его спиной мерно шуршал кондиционер, в пустом зале магазина было очень светло и прохладно.

– Расскажите, что вы делали в день исчезновения Ники, начиная с шестнадцати часов.

– Я уже рассказывала, – равнодушно пожала плечами женщина. – Могу только повторить: до пяти часов была здесь, потом пришла Вика, моя сменщица. Мы договорились заранее, что она доработает за меня этот день – я была записана на стрижку. Где-то в половине седьмого вернулась домой. Потом пришел этот мальчик, Сергей, и началось…

– Где вы стриглись?

– Там же, в Старом поселке, на дому у Светы Тараскиной. Она в районе в парикмахерской работает два через два. Да у нее весь поселок стрижется, все ее знают. Ленина, двадцать один.

– Угу, – кивнул лейтенант и записал: «Тараскина. Ленина, 21; 17:30, 18:15».

– Когда проходили мимо продовольственного, он был еще открыт? Нику там видели?

– Нет. Я по другой стороне улицы шла. Опаздывала и по сторонам не глазела.

– Значит, в этот день вы Нику Бойко не встречали?

– Нет, – повысила голос Ирина, начиная терять терпение, – ни в этот, ни накануне. Я не лезла в его семью и с его дочерью не общалась!

– Спасибо, Ирина. Пока это все. Можно личный вопрос?

Женщина напряглась, но кивнула.

– Как Андрей Владимирович, держится?

– Наверное. Мы не затрагиваем дома эту тему. И так, куда ни пойдешь, только об этом и разговоры… – Ирина осеклась и замолчала.

– Ладно. Спасибо за откровенность.

Лейтенант захлопнул блокнот.

* * *

Михайловы жили в Кирпичиках – трехэтажных домах из белого кирпича на Центральной, совсем недалеко от здания поселковой администрации, на первом этаже которого размещались участок, почта и отделение Сбербанка. На работу и с работы Дима ходил пешком мимо автобусной остановки, Дворца культуры, который на его памяти всегда служил торговым центром, небольшого рынка, совсем недавно переставшего быть стихийным и получившего новенький забор и пластиковые крыши над прилавками, мимо цветущих палисадников под окнами Кирпичиков.

Попрощавшись с майором, которому предстояло еще пылить на своем синем «форде» в район, лейтенант отправился привычным маршрутом, на ходу размышляя об уликах, найденных в лесу. Самой большой загадкой оказалась веревка, на которую Дима наткнулся возле тела Ники. Даже на первый взгляд она была не совсем обычной. Туго скрученная, полтора сантиметра в сечении – такую в хозмаге не купишь. Состояла она из двух одинаковых по длине, но разных по состоянию кусков, связанных между собой хитрым узлом. Один кусок был практически новым, второй посерел от времени или от того, что долго пролежал на открытом воздухе. Судмедэксперты обнаружили на запястьях девушки следы от связывания, но ссадины и вывих оказались посмертными. В отличие от четких признаков удушения – сама собой подъязычная кость не ломается. А чего стоило отсутствие второй босоножки, в поисках которой криминалисты перерыли весь участок леса и камыши у берега в придачу? Про измятое и порванное платье даже думать не стоило – было понятно, что его никто не снимал. Но больше всего лейтенанта беспокоила именно веревка.