Фламандская петля

Андрей Бойко с трудом продрал глаза. По потолку тянулась длинная тень. Люстра, немного смещенная от центра комнаты, в эту тень не попадала, и свет на стеклянных гранях ее подвесок больно резанул по глазам. Он зажмурился. Не может быть! Привиделось, что он снова дома, почему-то лежит на узком нераскладном диване для задержавшихся до ночи гостей, хотя таких гостей у них давным-давно не бывало.

В глотке пересохло, и он сделал мучительную попытку сглотнуть вязкую слюну. К горлу подкатила тошнота и мгновенно заболела – нет! – взорвалась болью голова. Андрей застонал.

– Очнулся? – прозвучало над головой. – На, выпей.

Он снова разлепил глаза и с трудом сфокусировал взгляд. Бред не закончился, превращаясь в натуральный кошмар: рядом стояла Лида и протягивала ему полупустую банку с зеленоватой жидкостью. Жажда взяла верх над изумлением, и он всем существом потянулся к этой банке, в несколько больших глотков выхлебав рассол вместе с плававшими в нем остатками укропа.

– А-а-а! – благодарно выдал организм, минуя команды растерянного мозга, и принял сидячее положение.

Андрей поставил опустевшую банку на пол между босыми ногами и поднял голову. Лида продолжала стоять рядом.

– Что? – прохрипел он. – Как я сюда попал?

– Я привезла, – спокойно ответила она. – Холик приходил, просил тебя забрать.

– Холик? – Андрей совершенно ничего не понимал.

– Да. Ты у него пару дней пил.

О том, что он пил, могла бы и не говорить – его мутило, комната покачивалась, и только Лидия оставалась неподвижной, словно ось вращения мира. Он уцепился за нее взглядом.

– Почему?

Она пожала плечами:

– Не знаю, Андрюш. А куда тебе еще идти-то?

Это «Андрюш» укололо в сердце. Так она его звала когда-то очень давно, а в последние годы он превратился в нечто неопределенное, не имевшее имени. «Ты не забыл? Когда ты полку прибьешь? Чего опять наследил?»

Он не помнил, почему оказался в «цыганском доме», сам ли ушел от Ирины, или она его выгнала, но вздохнул с облегчением. По крайней мере, туда он возвращаться не собирался.

– Поешь? – спросила Лида, так и не изменив выражения лица – застывшее, пустое.

– Угу-м-мы, – непонятно промычал Андрей. – Мне бы в душ… Можно?

Она снова пожала плечами и вышла из комнаты.

Андрей неуверенно поднялся на ноги, обнаружив, что на нем только трусы, мятые и несвежие, вздохнул и поплелся в ванную. Дверь в комнату дочери оказалась закрытой, но просто пройти мимо он не смог. Толкнул плечом и замер на пороге. Ветерок из открытого окна раздувал тонкую занавеску. На письменном столе стояла большая фотография в деревянной рамке, с угла перечеркнутая траурной ленточкой. На фото Ника застенчиво улыбалась в камеру…

Андрей застонал и сполз по косяку на пол, зажимая рот руками. Из горла рвались сухие, каркающие звуки, из глаз, больно защипав воспаленную роговицу, хлынули едкие слезы. Таким его и нашла Лидия.

* * *

– Николай Андреич, вас! – оторвал Шонкина от заполнения отчета стажер Саня, протягивая городской телефонный аппарат вместе с трубкой.

Майор Шонкин приподнялся и потянулся через стол, громко чертыхнувшись, когда задел локтем медную фигурку собаки. Немецкая овчарка – память о любимой Найде, умершей в прошлом году, – с глухим стуком брякнулась на пол.

Совсем разозлившись – ведь специально отключил мобильный, чтобы не дергали, потому что отчет зависал уже третий день, но кто-то оказался догадливым, – он раздраженно рявкнул в трубку:

– Да!

Коротко стриженная голова молодого стажера нырнула за штабель папок на соседнем столе.

– Добрый день, товарищ майор! Это участковый Михайлов, из Малинников…

Шонкин узнал голос лейтенанта и внутренне напрягся. Что он там еще придумал?

– Говори, лейтенант.

– Тут такое дело, товарищ майор…

У товарища майора засосало под ложечкой. Он тоскливо оглядел стены кабинета.

– Нашелся хозяин нашей лодки. Сам пришел. Из Волкова он. Лодка утонула там же, еще второго числа. Я проверил, все так и было…

– Михайлов, – процедил сквозь зубы Шонкин, – не лез бы ты больше в это дело, а?

– Да я же… – начал оправдываться участковый, но неожиданно замолчал.

– Что ты там проверил? – неохотно спросил Шонкин.

– Показания. Лодке нанесли повреждения неизвестные после ссоры на воде. Порезали ножом. Потерпевший точно указал место пореза, нарисовал даже. Оно соответствует проклейке на нашей лодке. И да, рыбнадзор эту лодку регистрировал за хозяином – тот браконьерит понемногу…

– Какого ж черта этот рыбнадзор нам сведений не дал? – вспылил майор.

– А хозяин в больнице был, лодкой пользовался сосед, пенсионер, не судимый, бывший электрик. Он и повздорил с незнакомцами… Так что рыбнадзор и не знал ничего, товарищ майор.

– Да етит твою налево! Что с этим делом не так? За какой конец ни тронь, все рассыпается! – в сердцах выдал Шонкин.

Участковый на том конце помолчал и неуверенно спросил:

– Отдадим мы ему лодку?

– Кому?

– Хозяину.

– Подождет. Я сам все сначала проверю!

Майор бросил трубку и снова обвел взглядом кабинет. Кроме спрятавшегося в своем углу стажера и самого Шонкина, в нем никого не было.